Сайлас нервно облизал губы, сглотнул.
– Да?.. – удивленно проговорила она и огляделась, словно ожидая увидеть рядом какую-то другую Айрис, к которой обращены эти слова. – Прошу прощения, сэр, я что-то не припоминаю…
Из всех ответов этого он ожидал меньше всего. Он был так уверен, что она тоже думала о нем, мечтая о встрече, и – на тебе!
– Я… Меня зовут Сайлас…
Удивленное выражение не исчезло с ее лица, но он уверил себя, что это просто шутка и она вот-вот рассмеется. Тем не менее – просто на всякий случай – Сайлас счел необходимым пояснить:
– Мы с вами познакомились на строительстве павильона Великой выставки. Мой маленький приятель Альби…
Она чуть заметно нахмурилась. Нет, понял Сайлас, бросив взгляд на свой ящик, это не шутка и не розыгрыш. Увы.
– Да, конечно. Теперь я припоминаю… – Айрис замолчала, вопросительно глядя на него. Сайлас тоже молчал, и она наконец сказала:
– А что случилось? Альби заболел?
– О нет, просто… Просто я как раз сегодня узнал, что тоже буду участвовать в Великой выставке. – Сайлас кивком показал на свой ящик. – То есть не я, а мои образцы. Экспонаты. Чучело и скелет щенка, а также художественный витраж… я сделал его из крыльев бабочек. Этот щенок… он уникальный! На самом деле это не один щенок, а два, просто в материнской утробе они почему-то срослись и… – Он слегка откашлялся. – Они у меня с собой, вот в этом гробу… – Сайлас взглядом показал на ящик. – Когда я его открываю, это выглядит как… как будто я достаю их из могилы.
Айрис озадаченно взглянула на него.
– Я что-то не совсем…
– Ах, не обращайте внимания. Я просто шучу, – пояснил Сайлас, с удовольствием отметив, что его голос почти не дрожит.
– К сожалению, мне пора идти, – сказала она, кивнув в направлении дома номер шесть. – Я вышла только на минутку, чтобы купить свечей. До свидания. Приятно было с вами…
– Постойте! – быстро сказал Сайлас и сделал шаг вперед, загораживая ей путь. – Когда мы с вами познакомились, там, на Выставке, вы сказали, что хотели бы как-нибудь взглянуть на мою коллекцию. Я держу ее у себя в лавке. Если вы скажете, когда вам удобно, я с удовольствием…
Айрис огляделась и заговорила очень медленно, тщательно подбирая слова. Она была очень вежлива. Она была просто невероятно вежлива, и Сайлас догадался, что Айрис его совершенно не помнит. Ему даже пришло в голову, что его сокровища ей вовсе не интересны и что она может согласиться посетить его лавку только из вежливости. И что тогда? Мысль, ясная как стекло, промелькнула в его мозгу. Тогда, сказал внутренний голос, тебе придется ее убить. Он прозвучал столь отчетливо, что Сайлас едва не кивнул в знак согласия, однако уже мгновение спустя чуть не рассмеялся: как глупо и нелепо с его стороны думать что-либо подобное!
– Что ж, если я случайно буду проходить мимо вашей лавки… – проговорила Айрис и прикоснулась пальцами к атласной розетке, приколотой к лифу ее платья.
Сайлас взволнованно переступил с ноги на ногу. – Как насчет завтра? Вы сможете зайти завтра?
– Завтра?
– Приходите в пять! – Сайлас сунул руку в карман и, достав стеклянный брелок с заключенным внутри крылом бабочки, протянул ей.
– Вот, возьмите. Это для вас.
Айрис взглянула на голубое крыло с коричневато-белым глазком и слегка улыбнулась.
– Как красиво! Вы сами это сделали?
– Да!
– Ах!.. – Она надолго замолчала. Похоже, затянувшаяся пауза ее нисколько не смущала. Большим пальцем Айрис слегка поглаживала гладкую поверхность стекла, но, кажется, сама не замечала, что делает. Сайлас тем временем с жадностью разглядывал ее деформированную ключицу, натянувшую ткань платья, и внезапно ему захотелось потрогать эту тонкую косточку, узнать, какова она на ощупь.
– Если хотите, я мог бы показать вам, как я изготавливаю эти стеклянные безделушки, хотя другие мои изделия намного интереснее. Мой магазин называется «Лавка древностей и курьезов Сайласа Рида», он находится в конце одного из переулков на Стрэнде. Спросите любого из клерков или мальчишек-писцов – они покажут вам дорогу.
Айрис машинально кивнула, но, похоже, его слова прошли мимо ее ушей.
– Значит, вы и есть мистер Рид?
– Вы можете называть меня моим христианским именем. Для вас я Сайлас.
– Сайлас?
– Да, – подтвердил он, пытаясь сглотнуть подступившую к горлу горечь. В конце концов, Альби представил их друг другу, да и сам он назвал ей свое имя в самом начале их разговора, но она почему-то оказалась не в состоянии его запомнить.
– «Лавка древностей и курьезов Сайласа Рида», – повторил он. – Завтра в пять я вас жду.
– Хорошо. «Лавка Сайласа Рида»… Спасибо за подарок.
– Не за что, – ответил Сайлас, но Айрис уже повернулась и пошла прочь, а он почувствовал, что земля под ним покачнулась и пошла волнами, как во время самого ужасного землетрясения.
Гуммигут и крапп-марена
21– Постарайся не двигаться! – сказал Луис, постукивая по зубам кончиком карандаша.
– Я стараюсь! – отозвалась Айрис, но в ее голосе прозвучало что-то похожее на отчаяние. Стоять неподвижно, подняв над головой одну руку и вытянув перед собой другую, было очень нелегко. К счастью, длинное зеленое платье, которое она надела по просьбе Луиса, было подпоясано не слишком туго, иначе бы она, наверное, не выдержала.
– Если бы ты снимал меня для даггеротипа, я бы наверняка нигде не расплылась, – добавила она. – И его можно было бы принять за мой посмертный снимок.
– Прошу вас, многоуважаемый труп, – подбородок повыше. Вот так, отлично!..
Его мольберт стоял всего в двух-трех шагах от нее, и Айрис было хорошо видно лицо Луиса. Разглядывая его, она обнаружила у него на скуле небольшую родинку, которую раньше принимала за капельку засохшей краски. Его ресницы были длинны и казались особенно темными на фоне бледной кожи, а слегка выпяченные губы были полными, как у девушки. Нет, Айрис вовсе не собиралась его разглядывать, но нужно же ей было на что-то смотреть, чтобы хоть ненадолго отвлечься от боли в затекших мышцах! Никто не предупредил ее, что позировать придется так долго и что это такой тяжелый и скучный физический труд. Руки и плечи ныли, поясницу ломило, а в ноги как будто вонзались десятки острых иголок. Соглашаясь позировать, Айрис представляла, что будет томно возлежать на кушетке, на мягких подушках, но реальность оказалась куда прозаичнее. Стоять неподвижно, ощущая боль и ломоту буквально во всех членах, – на такое она не рассчитывала.
Луис тоже смотрел на нее – смотрел так, словно она была чем-то, что необходимо изучать, рассматривать, – чем-то, чем нужно дорожить и что нужно беречь. Вот его внимательный и пристальный взгляд, который Айрис ощущала почти как прикосновение, задержался на ее щеке, и карандаш художника надолго остановился, замер, прижатый к холсту.
