Словно ураган он ворвался в дом, едва не упав на крыльце, подгнившие ступеньки которого затрещали под его ногами, молнией промчался мимо сидевших в прихожей девушек («Что это с нашим Альби? Может, за ним гонится полиция?»), обогнул сидевшую на лестнице заплаканную Молли и утешавшую ее Нелл («Успокойся, дорогая! Ведь он ничего тебе не сделал. Ты просто испугалась, так что же… Нам всем иногда бывает страшно!») и буквально ссыпался по ступенькам, ведущим в угольный погреб. Рывком отодвинув в сторону ветхий, прожженный в нескольких местах театральный занавес, Альби ворвался в комнатку и увидел, что его сестра сидит на кровати, уставившись в стену перед собой, а на полу догорает свеча: моргающий фитиль, плавающий в лужице растопленного сала.
– С тобой все в порядке!.. – воскликнул Альби. – А я подумал… – Он сел на кровать рядом с сестрой и взял ее за руку. – Тут есть один человек… очень плохой человек… – забормотал Альби. – Если он придет, ты не должна с ним видеться, понимаешь? Совсем. Кричи, отбивайся, но только не говори «да». И наплевать, что Нэнси это не понравится…
– О ком ты? – спросила сестра, ласково взъерошив ему волосы. – Кто этот плохой человек?
Альби перевел дух.
– Человек, который только что был здесь, в доме. У него черные волосы, а еще от него очень странно пахнет. Если ты его увидишь – беги со всех ног, прячься. Никогда, ни за что не соглашайся быть с ним, что бы он ни предлагал. Я… у меня насчет него плохое предчувствие.
– Он приходил, – монотонно, без всякого выражения проговорила его сестра. – Я его видела.
– Но ты не…
Она покачала головой.
– Он сказал – я ему не понравилась. Ему хотелось девушку с рыжими волосами. Нэнси была недовольна. Она сказала – ей надоело, что я никому не нравлюсь, а мой долг и так уже вырос до двух фунтов. Слава богу, скоро откроется Выставка, и клиентов станет побольше, правда?.. – Она потянула себя за волосы и добавила совсем тихо: – Знаешь, Альб, плохо, когда мужчины меня хотят, но еще хуже, когда они меня не хотят.
Плач Вомбаты
Фабрика, Колвилл-плейс, 6 9 апреля
Любезная Леди Гижмар!
Позвольте поблагодарить Вас за Ваш вчерашний визит, хотя он и был не слишком продолжительным. Если Вам не хочется, можете не приходить и сегодня. Я рад, впрочем, что Вы все же согласились украсить своим присутствием наш сегодняшний совместный ужин (Милле угощает).
Ну а если серьезно, Айрис, то мне действительно очень жаль, что твоя картина погибла столь бесславно. Я знаю, ты старалась быть великодушной и снисходительной, но это не умаляет моей вины. Я проявил недопустимую, вопиющую беспечность! Обещаю извлечь из этого урок и сделать все, чтобы компенсировать твою утрату. Что касается нашей опальной Джинивер, то она готова абсолютно на все, лишь бы искупить свою вину. И она уже сделала первый шаг в этом направлении, о чем я спешу тебя уведомить.
Дело в том, что сегодня, сразу после завтрака, я наткнулся в гостиной на несколько листов исписанной незнакомым почерком бумаги, на которой обнаружились также чернильные отпечатки лап, странно похожие на следы нашей раскаивающейся подруги, послужившей, помимо своей воли, орудием слепой судьбы.
Может ли Джинивер быть автором этих стихов?.. Их стиль, безусловно, хромает, а размер местами не соблюден, однако нельзя не принять во внимание, что наша общая знакомая – всего лишь разжиревшее, ленивое четвероногое, которое предпочитает крепкий продолжительный сон любым формам интеллектуального самовыражения, поэтому мне кажется, что мы могли бы быть снисходительны к стилистическим погрешностям, которые она допустила.
Твой Л.
ПЛАЧ ВОМБАТЫ
Песнь IIIIII
Злосчастная судьба! Какой злой рок
вдруг разлучил Евтерпу и вомбату?
Пусть этот стих поможет примиренью
Двух душ
И нежных, и ранимых.
О, Госпожа! Пошли мне вдохновенья!
О, обрати свой лик на Колвил-плейс,
Где дева бледная стоит безмолвно пред дверями.
Осмелится ль она
Войти под кров смиренного поэта,
Иль обратится в бегство, чтоб вернуться
К той жизни, что вела когда-то?
Песнь II
Гляди! Казалось, утро только встало,
А ведь три месяца безвидно пробежало.
Не сыщешь в мире душ, вкусивших большего блаженства,
Чем эти трое —
Художник бедный, да его вомбата, да девушка, которой нет милее.
И солнце по утрам свой мягкий свет роняло
На локоны ее,
Что словно медь сияли,
И даже тучи отводили взгляды,
И Джинивер-вомбата верно им служила,
Забыв свою тоску по Ланселоту.
Увы! Судьба-завистница готовила счастливцам
и ураган, и бурю, и ненастье.
От них все боги взоры отвратили —
Однажды Джинивер не покормили…
Песнь III
От голода не взвидя света, вомбата алчная
Нашла, как думалось ей, пищу. Но на беду,
То был не кекс, не пудинг, не лепешка —
Рисунок, сделанный талантливой рукою.
Вомбата глупая была не сведуща в искусстве
И, облизнувшись, зубы в холст вонзила,
Но вовсе не со зла —
Она была, бедняжка, голодна.
Но Айрис – голубой цветок, прекрасный и нежнейший,
Рыдала в три ручья и молнии метала.
Был приговор суров:
Вомбата гнусная, поди же прочь! – вскричала
Она, и, проклиная всех художников и всех вомбат на свете,
Сама ушла из дома на рассвете.
А что вомбата? Не измерить лотом
Печаль ее, что глубже, чем болота,
Ручьи, озера, океаны, реки,
Чем синь небес и чревеса земные.
Песнь IV
И Джинивер с тех пор влачила день за днем
В трудах и муках. И морщины
Ей на чело легли, а шкура поседела
В мечтах и грезах об ушедшем счастье.
Вернись, о Айрис! – восклицала
Вомбата бедная, в тоске ломая лапы,
И плач ее напрасно не пропал.
Так из руин
Дворец любви восстал,
Что строила вомбата непрестанно.
Ушедшей госпожи несчастная раба,
Вину свою избыть старалась как могла…
Песнь V
