Мы не знаем и никогда не узнаем имени чернокожего лесбийского воплощения Джона Клиза
[27], но в «Лето любви» она шла по улице Карнаби, пародируя голоса, разбрасываясь остроумными фразочками и делясь смелыми наблюдениями о Гарольде Вильсоне
[28] и Вудстоке
[29]. Ее друзья сгибались пополам от смеха. Давайте будем называть ее Клара. Возможно, она работа в офисе, набирая на машинке тексты для мужчин, которых мы помним, или на BBC и иногда предлагала панчлайн, который подхватывали и использовали без указания авторства. Может быть, она любила скетч «Всегда смотри на светлую сторону вещей» и знала все его реплики. Мы, правда, никогда не узнаем всех строчек ее песен, потому что она просто не могла ими поделиться. Это и сейчас непросто, но с должным количеством работы, смелости, авангардности и удачи возможно. Сегодня я поднимаю бокал за Клару, Сьюзен, Энни и Аруну и их утерянную Александрийскую библиотеку, полную скетчей и стендап-комедий об их политических взглядах, о культурном наследии, взглядах на расизм, сексизм и классовое неприятие, об отношении к нашей вращающейся планете. Давайте помолчим, скорбя об их чудесных комедиях, как скорбели бы, если бы назавтра мы навсегда утратили зарисовку Монти Пайтона «Спам». Давайте будем надеяться, что с сегодняшнего дня мы не упустим больше ни один скетч.
Отдушина
сущ., — человек или предмет, приносящий чувство счастья.
Несмотря на обвинения СМИ в том, что феминистки вечно злые и серьезные, 98 % из них находят в феминизме отдушину. У шоколада и котят подобный показатель ниже, потому что аллергии на феминизм не существует.
Ода импровизации (а еще Полер и Фей)
Эми Тригг
АКТРИСА
Осенью две тысячи пятнадцатого года я сидела в машине с мамой и придумывала отговорки, чтобы не заходить в большое здание по правую руку от нас. Мы были в Центральном Лондоне, и мне надо было на первый урок импровизации. «Ай, что я делаю? Зачем я так с собой? Мам! Почему ты меня не слушаешь? Господи». Я ныла полчаса, пока мама мягко мне не напомнила, что мне уже давно не четыре года. Я пошла на урок, и все молекулы моего тела рассыпались и соединились заново.
Самое время ввести вас в курс дела: меня зовут Эми Тригг. Мне двадцать шесть, у меня врожденная spina bifida. Spina bifida — древнее благословение, полученное семьей Тригг от феи Гризельды и означающее, что все женщины в моей семье рождаются красивыми, талантливыми, умными, честными и скромными. Лол, шутка, на самом деле мой позвоночник не до конца сформировался, пока я находилась в утробе матери. Видимо, девяти месяцев этому позвонку не хватило. Будучи инвалидом, я, конечно, выбрала карьеру, предоставляющую множество возможностей для женщины в кресле-каталке. А, нет, секундочку — я решила стать актрисой.
Я училась в Академии театрального искусства «Маунтвью», где стала первым колясочником, окончившим курс актерского мастерства, вернее сказать: подопытным кроликом. У меня был очаровательный агент, так что вскоре после выпуска я получила первую маленькую роль на телевидении. Понимаете, в чем дело, меня рассматривали исключительно на роли калек, которых совсем мало. Я стала невольным зрителем устоявшейся практики, при которой здоровые актеры играют персонажей-инвалидов, которых можно пересчитать на пальцах одной руки. Похоже, я жила в собственном мире грез, потому что не знала, что подобные вещи существуют, пока они не затронули меня напрямую. Классический синдром белой девочки.
Но давайте не будем сгущать краски. Меня рассматривали на роли; просто большинство ролей, которые мне предлагали, не подразумевали под собой никакой конкретики. Я часто ходила на общие прослушивания, которые означали, что я, двадцатидвухлетняя белокожая колясочница, могу оказаться рядом с сорокалетним темнокожим слепым мужчиной, участвуя в прослушивании на несуществующую еще роль. Выглядело это так, что они рассматривали не актеров, а инвалидность. С таким же успехом они могли назвать персонажа, на которого мы пробовались, «третим квадратиком для галочки».
Инвалидность — мое главное препятствие. Другое мое препятствие — пол.
Быть инвалидом означает, что иногда я не могу попасть в комнату.
Быть женщиной означает, что, когда я в этой комнате, меня не слышат.
Дискриминация во всей красе, не правда ли?
Через два года после выпуска из «Маунтвью» я прочитала «Начальственные трусы» Тины Фей и «Да, пожалуйста» Эми Полер. Это две великолепные автобиографии, написанные богинями, которых мы не заслуживаем. Однажды эти книги должны быть найденными в каком-нибудь захоронении (постапокалиптическом книжном магазине Waterstones) и стать основанием новой религии (фанатичного культа). Для справки: ни Эми, ни Тина эту историю не спонсировали, но имейте в виду, что я охотно заключила бы сделку. Напишите мне.
Эми и Тина подробно пишут об импровизации. В своей книге королева Тина Фей рассказывает о продюсерах и режиссерах одной компании, занимающейся выпуском скетчей-импровизаций, которые не хотели набирать к себе одинаковое количество сотрудников мужского и женского полов, потому что не хватало женских ролей. Тут уместно процитировать ее королевское величество Тину Фей: «Как может не хватать ролей, если мы сами пишем сценарий?». Если коротко: госпожа Тина Фей попала в труппу с равным количеством участников обоих полов, без повторения истории «Влюбленного Шекспира». Так что я сидела в своей пижаме с мастером Йодой и думала: «Секундочку, Фей, я могу сама писать роли? Я могу быть доктором, любовницей или оленем, а не просто эмоциональным инструментом или чьим-то полем для галочки?». Тот самый поворотный момент.
Тогда я записалась на свой первый урок импровизации, и мой мир взорвался.
Когда я импровизирую, я не ограничена ничьим видением меня; меня подталкивает поддержка окружающих. (Это был самый сок. Прежде чем продолжить чтение, пожалуйста, передохните и придите в себя.) Импровизация позволила мне отыгрывать персонажей, которых мне всегда хотелось воплотить на сцене, что позволило примириться с этой где-то ограничивающей индустрией театра и кино. Она позволила мне играть целиком, а не какими-то частями личности. А еще я в полном восторге от того, сколько еще мне предстоит узнать об импровизации. Вы вообще понимаете, насколько это круто? Люди, которые хотят моментально стать профессионалами в любимом деле, — чокнутые. Вся прелесть — в изучении, в том, чтобы совершать ошибки, но все равно продолжать.
