…Je veux de l'amour, de la joie,
De la bonne humeur
Ce n'est pas votre argent
Qui fera mon bonheur
[20] Блин, это оргазм! Я допела песню, народ оглушительно зааплодировал. Удав смотрел на меня, как пришибленный. А я поклонилась и сказала в микрофон:
– Я поздравляю с юбилеем нашу компанию! И прежде всего вас, мои дорогие коллеги, вас, кто каждый день вкладывает по кирпичику свои силы, нервы, идеи, вдохновение в то, чтобы компания жила и процветала! Сила любой компании в людях. К сожалению, погибший, но очень просвещённый и невероятно мудрый для своих лет индийский президент Раджив Ганди сказал однажды: «У нас одна из самых густонаселенных стран. И мы переживали по этому поводу. Но это глупо. Люди – вот самый ценный ресурс на Земле! И мы должны это знать и гордиться»! Всем, кто сидит в этом зале, я желаю счастья, процветания и радости в том, что вы делаете. Увы, сегодня… – Я обвела зал глазами и посмотрела на удава, он покрылся пятнами. – … сегодня мы идем на работу, как на каторгу. Ради зарплаты, из-за кредитов и безвыходности. Да, у нас прекрасные люди. Прекрасная компания. Прекрасные идеи! Но это трудно ощутить, потому что во главе компании стоит бездушный и бессердечный человек. Тиран и самодур. Но он должен знать, что люди заслуживают уважения. Все! Люди – вот кто делает вашу компанию процветающей. Надеюсь, однажды вы это поймете! С юбилеем, Михаил Валерьевич!
Биг-босс встал. В зале ресторана «Парнас» воцарилась тишина, как в склепе.
Мне показалось, что кроме меня и удава здесь никого нет. И обжигающего электричества между нами.
Глава 11
– Спасибо за выступление, Виктория! – Перебарывая ярость, я медленно хлопнул три раза в ладоши и заставил себя саркастически улыбнуться. Сказал, с показным равнодушием констатируя очевидный факт: – Мы все понимаем, что вы расстроились из-за выговора. Пройдёт.
Затем посмотрел как ни в чём не бывало на ведущего и спросил:
– Отчего пауза?
Конферансье опомнился и объявил виртуоза-гитариста. Отец что-то буркнул рядом. Пофиг.
Она смотрела на меня и ненавидела. Исступлённо. Даже не понял, за что. Впрочем, я её тоже. Вот-вот взорвусь. Похоже, она только этого и ждала. Нет уж, я умею держать себя в руках. Один неверный жест, и авторитет по частям не собрать. Никогда.
Поэтому я снова улыбнулся. Уверенно, сухо, отработанно. И сел, взяв бокал с коньяком.
Все красивые женщины внутри пусты. Это фантики, много шелеста и каприз, мало толка! Даже такие, слишком красивые… У этой просто слишком много смелости! И дурнины.
Она развернулась и пошла к своему столу. Воздух в зале дрожал. Или это я? От напряжения вся спина стала мокрой. Как она посмела?! При всех?! Негодяйка. Бунтарка! Провокаторша! Вырядилась в платье, могла вообще никакого не надевать для усиления эффекта! Содрать бы его и… Я сглотнул и понял, что дрожу всё-таки я. Внутри.
Чёртовы восемьдесят пар глаз уставились на меня. Галстук душил, к фигам эту удавку… Нет, не дождётесь. Туман в мозгах сменила пронзительная ясность и внутренний голос: «Уволю к чертям!»
– Уволь её! – пробился ко мне бас отца и звуки испанской гитары.
– Разберусь сам, – отрезал я. Подозвал ведущего и рыкнул: – Отрабатывай гонорар!
Гитарист доиграл. Конферансье залился соловьём про замечательный город Ростов с чёртовыми «лихими людьми». Снова вопрос-ответ. Люди в зале зашевелились. Побежал шепоток. Шелест салфеток, шум подтянутых стульев. Осторожный звон приборов. Вот он – вкус свободы – в оплаченном компанией банкете!
А она… Она просто обиделась. Заслужила! Всю неделю нарывалась! Она… Чёрт, где она?! А вон, за колонной.
– Кто знает, откуда пошло название «Нахаловка»? Приз самому активному участнику викторины!
Я смотрел, как она берёт пальто и идёт к выходу. Меня снова бросило из жара в холод. Гордо задрала подбородок. Но уже градус революционности пониже. Во мне всё рванулось – подбежать, схватить, вытряхнуть до искр эту её чертову мятежность! Чтоб не осталось внутри. Без остатка! На плечо закинуть и утащить куда-нибудь отсюда. Хоть в подсобку.
Обернись, негодяйка, обернись! Уходи скорее! Но мы ещё поговорим. Я смял в пальцах салфетку до состояния катышка.
Отец снова рядом проворчал в ухо:
– Ты не умеешь подбирать персонал…
– Именно такая мне и нужна, – парировал я так, чтобы слышал только он. – Для чего, тебе не понять. – И обернулся к поставщику слева с невинным вопросом: – Прогнозы по котировкам благоприятные, как считаете, Вадим Олегович, можно ли им верить?
Ожиревший толстогубый сибиряк что-то ответил. Котировки, санкции, американский президент – любимые темы. Подключился областной чиновник и партнёр из Сочи.
Пульс в ушах заглушал фанфары от джаз-бэнда, приветствующие чей-то робкий правильный ответ на вопрос викторины. Голова горела. Тело с трудом удавалось удержать на стуле. Железной волей, словно цепями. Коллектив оправлялся от удара, как астматик после приступа. Голоса за столами становились чётче, наконец, послышался звон бокалов. Пару недель сплетен, и всё рассосётся.
Конферансье поднял клиента из Краснодара. Тот начал мямлить пафосное «за здравие».
– За нашего руководителя! За умного, знающего своё дело, понимающего!!! – с истеринкой в голосе подхватила Полина, поднявшись. – За нашего замечательного, самого лучшего Михаила Валерьевича!!
Все потянулись к ней бокалами. Фальшиво было. Особенно на контрасте.
А я затылком, спиной, всем нутром чувствовал, что Виктория ушла. Мышцы напряглись – за ней! Губы на автомате что-то отвечали отцу. Я обязан быть здесь. Сейчас. От моего поведения зависит бизнес, клиенты и все эти олухи вокруг. Я всмотрелся в лица. И вдруг понял – она ушла, а в глазах людей осталась тень сказанного ею. Они поверили ей! И, может, осуждали, может, разделяли, может, боялись признаться в этом и потерять работу, но верили… Слишком искренне она несла свою чушь! Слишком прямо. Слишком звонко. Как пионерка врагу! Отец прав был в одном: эмоции в деле – вред. Так всегда и говорил: «Эмоции убери».
Виктория… Даже имя такое. И я ведь почти сразу по ней понял – слабоумие и отвага – её девиз, но надо же, чтоб настолько. Ненавижу её! Мы ещё поговорим в офисе. Хотя нет – раньше. Мы поговорим сегодня! Я знаю, где она живёт. С этой мыслью всё тело залило, как огнём. Скорей бы закончился этот апофеоз лицемерия!
Да, я – тиран, не спорю. Люблю порядок. Чёткость. Дисциплину.
Но почему она сказала, что я – бессердечный?! С чего вообще она это взяла?!
* * *
Я растерялась. Смутилась. Выпалив всё на адреналине, тут же поняла, что перегнула палку. И вместо катарсиса получился никчёмный водевиль. Со мной в главной роли.
