Она замолчала и взглянула на меня вопросительно.
– Очень складно, – без всяких экивоков сказал я. И поторопил официанта с десертом. Сладкое меня обычно успокаивает и не даёт делать глупости.
Залитые шоколадом профитроли уничтожались почти в молчании. Вика о чём-то задумалась, я не мешал. А то начнёт ещё один эротичный стих или позволит себе новые рассуждения о любви. Нам ещё работать вместе… Хотя бы до окончания переговоров. А я категорически против отношений на работе. Даже требую от всех строгости во внешнем виде, чтоб не отвлекали от процесса все эти женские штучки. В офисе им не место. С Викой вот разве что не удалось… Снова подумалось о ветре. И чтобы не сказать это вслух, я попросил счёт и набил рот шоколадом с чем-то белым и офигенно тающим.
* * *
За стеклянными стенами кафе гулял недетский холод. Вика поёжилась и запахнула куртку. Я придержал дверь перед пожилой дамой в чёрном лапсердаке и смешной шляпке. Не дожидаясь меня, Вика сделала пару шагов вперёд и вдруг споткнулась о ножку кем-то небрежно отодвинутого уличного стула.
Я рванул к ней. Схватил в охапку, не позволив упасть.
– Извините, я растяпа, – пробормотала Вика, глядя мне в глаза.
Такая тёплая. Такая лёгкая. Такая красивая. Чуть хмельная. В моих руках.
Я склонился и поцеловал её.
Глава 16
Его ладони поддержали мою спину. Я оказалась так близко к Михаилу, что больше нельзя было уверенно сказать, чем меня сносило сильнее – дурацким стулом под ноги или электричеством, пляшущим в теле под его взглядом. Я извинилась, сама не знаю, почему. Он чуть склонился и… объял мои губы своими.
А-а, что он делает?! Переборщила с режимом мгновенной разморозки?! Я не хотела… – вскричал разум. А сердце вспыхнуло, словно в него попала искра. И запело, будто только так и было правильно. Мысли потерялись, веки закрылись сами.
Его губы были такими тёплыми, нежными, руки касались волос и спины так ласкающе и трепетно, что стало всё равно, что целоваться секретарше с боссом – это моветон. Он прижимал меня к себе, и было не разобрать, где заканчивается моё «Я» и начинается его; где небо и где земля – я кружилась между ними, одновременно бестелесная и очень живая. Когда он оторвался от меня, захотелось ещё. Но я смущённо пробормотала, не зная, куда спрятать глаза:
– Вам не положено… так целоваться…
– Почему? – Он убрал мне за ухо прядь волос. Снова ласково.
В бёдрах всё сжималось, внизу живота возбуждение закручивалось упругой, горячей спиралью. «Нельзя! Нельзя!». Внутри моей головы снова проснулся разум и принялся подавать в пространство отчаянные сигналы “SOS”, словно корабль, терпящий крушение.
– Вы – директор, – сказала я, больше напоминая об этом самой себе.
– Не только… Я же не родился директором, – усмехнулся он, – с портфелем и должностными обязанностями согласно штатному расписанию…
– Правда?.. – Пожалуй, это было глупее некуда, но он сам виноват.
В сияющих, хмельных глазах Михаила заиграли чёртики:
– Правда. Пойдём, вон наша машина. – Его рука скользнула по моей талии, лёгким нажимом указывая направление.
Что теперь?! Что дальше?! Что будет?! – пульсировал мой смятенный ум.
За него ответил каблук под левой пяткой – он сломался. С мерзким хрустом. Кррак! И я опять качнулась, теряя равновесие.
Снова рука Михаила под моим локтем, вторая на талии.
«Боже, он подумает, что я совершенно пьяна! А я нет… Почти нет… Или да?»
Чтобы как-то оправдаться, я наклонилась, подняла с тротуара красный каблук и выставила перед собой.
– Сломался.
– Не проблема, – сказал он и, подхватив меня на руки, понёс к машине.
«Надо сказать, чтобы перестал! Так нельзя! Я же с ума сойду от его прикосновений!» – проносилось в голове, а вслух я сказала:
– Отпустите, я пойду сама.
– Нет, необходимо предотвратить производственную травму, – ответил он и ловко усадил меня в салон, кивнув водителю, придерживающему дверцу. Сам сел рядом на заднее сиденье и приказал:
– Магазин обуви. Лучший. Ближайший.
– Прекратите! – запротестовала я. – Нельзя же так сразу ломать все шаблоны!
– Тебе можно, а мне нельзя? – усмехнулся он и взял меня за руку.
Горячий. Что он делает с моими пальцами?! В голове оседал туман, в теле – жар, потому что в его прикосновениях было столько чувственности, сколько с иными и в сексе не случается.
– Я не… – попыталась возразить я.
– Ты – «да», – кивнул он.
– А мы на «ты»? – моргнула я.
– Давно.
Он продолжает говорить цитатами из советских фильмов?
– «Ирония судьбы»?
– Можно и так сказать. Ты не можешь оставаться без туфель.
– У меня есть другие…
– Не важно.
Несколько мгновений молчания, и ещё сильней закружилась голова, я забрала свою руку. Он поймал её снова.
– Это неловко, – выдохнула я.
– Ты первая начала.
– Я не…
– Ты – «да».
И вот как с ним разговаривать? Особенно если мысли путаются то ли от вина, то ли от неожиданности, то ли от ласк его пальцев, изучающих мою ладонь.
Не прошло и пяти минут, как наш автомобиль остановился у тёмно-синего квадрата бутика с жёлтым светом изнутри. Над дверью вывеска: «Christian Louboutin». Ох, тут же дорого!
Водитель распахнул перед нами дверь. Михаил выскользнул наружу. Подал руку. Не успела я встать на низкий бордюр, как снова оказалась на его руках. Однозначно кто-то что-то напутал в схемах этого биоробота или случилось короткое замыкание – вином залило контакты! Я же просто хотела Париж показать, а не… И вообще, я хочу только, чтобы если отношения, то серьёзно и навсегда, а не как у мамы – много раз и все удачно!
Но водитель уже открыл дверь бутика, улыбаясь в усы, словно посажёный отец на свадьбе. Красный ковёр, цветастые диванчики, ячейки с туфлями в белой стене, словно арочные окошки в башне. Продавщицы и двое покупательниц оторопели, а Михаил сказал громко по-английски:
– Нам нужны туфли. Самые лучшие. Красные. Срочно.
– Удобные, – пробормотала я, когда он усаживал меня на диван.
– Удобные, – повторил он.
– Одну минутку, мсьё, – улыбнулась продавщица лет сорока, в белой блузке и строгой юбке.
– Только, пожалуйста, быстрее, – сказал Михаил, доставая банковскую карту. – У нас мало времени.
А куда мы торопимся?..
Но спросить я не успела, потому что девушки-продавцы, определив на глаз мой размер, тут же окружили меня коллекцией красных туфель, лодочек и босоножек с закрытой пяткой на высоченной шпильке, с закруглёнными носиками с перепонкой и без, спортивных, почти кроссовок, удобных, на плоской подошве, с изображением дракона и с золотыми клёпками. Я, конечно, обожаю туфли, и сердце моё замерло, потому что я – из тех туфлеманов, которые и на витрине, и на проходящей мимо женщине, и в кино на актрисах прежде всего отмечает обувь! Однако волна непонимания и смущения перекрыла соблазн, и я покачала головой.
