– А я в детстве кино смотрела: «Как победить дракона», – вставила Алина. – Там вообще философский смысл.
– О да, детка, – кивнула старушенция. – И некоторые драконы не так хорошо видны.
– Зато удавы налицо, – хмыкнула Алина.
В сердце защемило. Я был не уверен в здравомыслии всей этой затеи, но спросил по-деловому:
– Мадам Воронцовская, я буду вам благодарен, если подскажете, как попросить прощения у девушки, которая считает меня последним негодяем.
– А вы, правда, негодяй? – с огоньком в глазах спросила дама.
– Правда-правда, – кивнула Алина.
– Но вы влюблены? – с придыханием добавила мадам. – И готовы меняться?
Этот вопрос застал меня врасплох, словно она спросила о чём-то непристойном, личном настолько, что знать может только я и моё зеркало в ванной. Я отвёл глаза и почувствовал, как кровь приливает к щекам.
– Ах, какая прелесть! Действительно, влюблён, – всплеснула сушёными ручками мадам. – Тогда это всё меняет: влюблённый мужчина способен на безумства! Мой третий муж, режиссёр, тогда ещё не муж, похитил меня прямо со свадьбы в замке Шато-де-Рени, там было столько цветов, гостей, прессы… ах, какой у меня был шлейф на платье! Так вот Луи приземлился на вертолёте и украл меня прямо с обряда венчания. Это был un scandal extraordinaire
[37]! Не только бульварные газетёнки, но вся светская хроника солидных изданий взорвалась статьями под самыми идиотскими заголовками. О да, почему я говорю об этом – Луи обманул меня, и я покинула его, он добивался меня целый год: посылал цветы, письма в стихах, признания, но, увы, его обман был слишком жесток, поэтому я приняла ухаживания барона де Понтийяка. Тогда Луи решился на последний шаг, и я, – мечтательно улыбнулась мадам Воронцовская и коснулась большим пальцем перстня с бриллиантом, – я простила его…
Дурдом какой-то.
– Вы не любили их, – заметил я.
– Mais si
[38]! – возмутилась мадам. – Я любила их! Каждого по-своему, но всегда безумно, ибо любовь не бывает с умом, настоящая любовь может быть только безумной, иначе это вовсе и не любовь, à mon avis
[39]! И знайте, молодой человек, разбитое сердце женщины склеить сложно. Лучше его не разбивать, даже такому красавчику, как вы.
– Я не считаю себя красивым, – ответил я.
– Мой милый мальчик, – погрустнела старушка, – видимо, кто-то вас недолюбил. Вы боитесь любить, но, mersi Dieux
[40], это исправимо! Поверьте, любовь – это подарок, и если она постучалась в ваше сердце, можете считать, что к вам пришла большая удача и благоприятная карма! Есть люди, которые знают о любви только из книг и кино! И я рада сообщить вам ещё одну хорошую новость, мой мальчик: вы заслужили счастье любить, не важно – взаимна любовь или нет. Это действительно большое счастье, даже если бывает больно…
Это было странно. Свежо, хоть и подпахивало нафталином. Хотелось уйти и остаться, потому что казалось глупым и разбирало любопытством, как если бы встретились представители двух миров в космобаре посреди вселенной. Такое могло никогда не случиться, но случилось. А значит, секреты женской логики, которой не существует, но одновременно самой правильной по мнению женщин, стоили внимания и рассмотрения. Чем чёрт не шутит!
Глава 20
После драки кулаками не машут, хотя у каждого из нас силён «лестничный ум» – l'esprit d'escalier, как говорят французы. Но всё уже случилось, и мы носим боль за пазухой, подкармливая обиды задним числом и продлевая их всеми этими «бы». Мудрецы говорят, что это пустое, но все обиженные повторяют ошибки – даже те, кто обчитался мудрецов. Потому что больно.
Вот и я мучила себя: «Надо было уйти с гордо поднятой головой… Не стоило показывать ему мои слёзы. Нужно было вчера сразу развернуться и отправиться жить к Дахе, и ничего бы не произошло…»
– Что он сделал? – спросила меня Даха в машине тихонечко, не зная, что мой мир разломился на «до» и «после».
– Я… Он… – открыла я рот и застыла, осознав, что мне не удастся вразумительно объяснить любимой подруге, почему я переспала с тем, кого она ненавидит всей душой, с тем, кого и я не выносила недавно, с тем, кого я назвала тираном перед всей компанией, кто раздражал меня своими правилами и возмущал самодурством. Нет, он не принуждал, он просто «разобрался» со мной. Как умел, то есть самым низким образом…
Слова свернулись в ком в горле, сердце треснуло болью, и вместо объяснений я разрыдалась.
Даха обняла меня и сказала Маню:
– Поехали домой.
Я захлёбывалась в слезах. Дышать не получалось, только через раз, через всхлип. «Лестничный ум» сложил два плюс два и резюмировал: все знают, что Михаил в отпуске, и я вдруг сдам авансовый отчет по командировке из Парижа? Без гостиницы. Что я там могла делать за пять дней до переговоров?! Михаилу даже говорить ничего не надо, чтобы поставить меня на место перед остальными, новость разнесёт по офису с возмущением и должными эпитетами Элла Борисовна.
А я… а я… Боже, я же просто влюбилась в придуманный образ, и глупое сердце радовалось, что открыло его, настоящего, человека… Нет, настоящий Михаил – рациональный, холодный делец. Он заманил меня в ловушку, после которой любой мой поступок и слово не имеют больше ни цены, ни веса. И те, что были раньше, тоже обесценились. В глазах других я останусь лицемеркой, польстившейся на Париж за чужой счёт, на дорогие туфли, «продавшейся» через день после собственных заявлений. Очень хитро «разобрался». А на душе у меня теперь было мерзко и слякотно. Слёзы лились и лились, как бы я ни пыталась их остановить.
Мы куда-то приехали, куда-то поднялись, куда-то зашли. Диван. Даха успокаивала меня, а я вздрагивала, потому что казалась себе голой, местами даже без кожи.
Я же полюбила его! – хотелось кричать и бежать куда-нибудь, прочь от всех. – Разве возможна такая подлость?! Разве можно было быть такой глупой?!
Маню поставил мой чемодан посреди красно-жёлтой гостиной с высоченными потолками и сказал:
– Мало я ему дал. Поеду, ещё надеру подонку задницу. Наизнанку выверну!
– Не надо! – испугалась я и перестала плакать.
– Может, на него в полицию заявить? – растерянно сказала Даха. – Говорят, французские тюрьмы хуже российских. Если он с тобой что-то сделал, пусть лучше сидит тут. Или разоряется на адвокатов.
Я широко раскрыла глаза, понимая, как всё выглядит в их глазах, и похолодела:
– Нет. Я сама… – и разревелась снова.
Мне было стыдно портить друзьям медовый месяц и хотелось провалиться под землю. Народ пугают адом после смерти, а зачем ждать? Я уже сейчас сама прекрасно справилась, чертям только осталось курить бамбук и пить текилу.
