Во мне всё вскипело: это он о Вике так?!
– Ты сам не слишком церемонился с выбором, оттого и подобные страхи, – отрезал я.
– Ни одна из моих женщин не светилась в прессе! – парировал отец. – Сошлись-разошлись, и всё. Как в воду канули. Личная жизнь моей семьи была, есть и останется за семью замками для всех, кто снаружи. Она – табу! С твоей Викторией Ивановой такого не будет! Она уже тебя прилюдно оскорбила. И ты проглотил. А знаешь почему? Потому что она перед этим очень хитро́ подцепила тебя на крючок!
– Ты бредишь, отец. Не думал пожаловаться на паранойю своему коучу? По-моему, пора. И психотерапевта тоже подключи. Не откладывай.
– Я думал, что ты лучше разбираешься в людях, а ты – мальчишка! Когда повзрослеешь?
– Я достаточно взрослый, чтобы ты не лез в мою жизнь, – ответил я. – Я всё решил. И закончим этот нелепый разговор.
Отец усмехнулся и крутанул привычным жестом перстень на мизинце.
– Тебе наплевать на унижения? С каких пор?
– Если ты про демарш на корпоративе, то это были глупости. Не более того. Из-за Дарьи, моего бывшего секретаря и её близкой подруги. Я слегка перегнул палку. На самом деле.
– Ого, да ты в это веришь! Быстро же она влезла к тебе в голову!
– Причём тут она?! У меня и свои мозги есть. И я не царь всея Руси, чтобы за слова холопов казнить, – усмехнулся я. – Вроде как Рюриковичи в роду не затесались. Одни только отцы коммунистической партии.
Отец прошёлся из угла в угол и сел в кресло, в котором ещё недавно восседал снежный человек Маню. Барокко отцу реально подходило больше, да вот только веселее было с йети, он меня с полуслова понял… Чёрт, будто не утром было, а в прошлом веке.
Отец закинул ногу на ногу и воззрился на меня, как на полудурка:
– Глупости, говоришь? Михаил, ты реально считаешь, что женщина, знающая в совершенстве два языка; участвующая ещё совсем недавно, пусть и в качестве переводчика, в переговорах министерства обороны, при продаже акций Вертолётного завода, на медицинских конференциях, может быть дурой?
– Речь не об…
– Об этом, – перебил он. – Именно! Я навёл справки. Потому что сразу понял: дело тут нечисто. Виктория Алексеевна Иванова только с виду девочка-припевочка, глаза голубые, честные. Именно таким и не стоит доверять, потому что проще знать, с кем имеешь дело, когда сразу видишь рацио во взгляде. А не с хитростью, тщательно замаскированной под невинность. Ею даже спецслужбы интересовались. Уж больно хороша!
Я покачал головой и, опершись бедрами о стол, скрестил руки на груди. На старости лет отца реально подловила паранойя. Но было неприятно, словно его несло в вонючее болото, и меня заодно потоком прихватило. Выпрыгнуть бы, да тянет, словно якорем на дно, родственная связь.
Отец всё и всех, и Вику в том числе, видит через грязные очки. Нет, у него, конечно, интуиция в бизнесе всегда была первоклассной, а локти такие, что не протолкнёшься. Но ведь речь не о бизнесе!
– А знаешь ли ты, Михаил, что, скажем, одну компанию назад, да-да, ты читал в её резюме, Виктория Иванова была личным переводчиком генерального директора, американца, и все бывшие коллеги, кого опросили мои люди, заявили в один голос – она явно была любовницей своего начальника. Хоть ему и было под шестьдесят на тот момент.
– Бред какой! Это совсем не о Вике! – вспыхнул я, а в сердце что-то скребануло.
– А ты книжку её почитай в сети. Не пожалей сто тридцать девять рублей. Псевдоним Мадлен Аржантэ. Тэги «властный герой, служебный роман, начальник и подчинённая», по канону. Талантливо, кстати, написано. Но, – отец сделал паузу и посмотрел на меня так, что вспомнился Викин «удав». Всегда холодею от его взгляда, а оказывается, и сам такой же… Как это правильно назвать: парадокс или ирония судьбы? Или то, что «бревно в глазу»? Интересно, раньше не замечал.
Отец продолжил:
– В её книге полностью, документально описана та самая фирма. Реализм на основе реальных событий. От первого лица. Кто, как и с кем. Всё узнаешь. Горячо, красиво. Так, пару фамилий изменила на всякий случай и возраст главного героя – кто же про дедка читать будет? Но ты почитай, как секретарш соблазнять. Тебе полезно будет.
Кажется, я покраснел, а ладони стали влажными и скользкими какими-то.
– Вот и про тебя, идиота, она напишет, – собрался добить меня отец. – Наверняка тоже талантливо. Кстати, можешь, сам проверить: американский дедок собирался на неё квартиру переписать в Нью-Йорке, но вовремя обнаружил, что Виктория спит с каким-то кришнаитом. Дедок обиделся, говорят. Уехал из России.
– А кришнаит? – вырвалось у меня.
– Кришнаит переселился в Нью-Йорк. Не удивлюсь, если и Виктория туда метит. Судя по её гугл-сёрфингу, летом просматривала квартиры на Манхэттене. Не дешёвые. Но, видимо, не хватило средств, а тут ты подвернулся: сынок олигарха при деньгах. И дебил.
Мне хотелось зажать уши. Жесть какая!
Я зло усмехнулся и громко три раза хлопнул в ладоши:
– Какую однако грандиозную работу ты проделал, браво! Не зря платишь своим ищейкам.
– А ты зря паясничаешь, – поджал губы отец. – Из-за ерунды я бы не стал подрываться и лететь в Париж. Ты – мой сын. И моя главная инвестиция.
Мне вспомнилась Викина песня со смыслом: «идите вы нахрен со своими лимузинами, отелями и прочей лабудой». Сейчас реально хотелось встать с ней рядом на сцену и подпеть. И маракасами побрынчать для эффекта.
А вообще, конечно, было отвратительно до желудочных колик. И про брата её вспомнилось. Неплохой, кстати, парень, мне понравился. Но сразу стало ещё паршивее: у кого-то в семье чайные церемонии для успокоения проводят, а у кого-то разбор полётов с отчётом по прибылям и убыткам. Вот и вопрос, кому больше повезло?
Я выпрямился и сказал:
– Не стоило лететь. Я сказал, что женюсь на ней, значит, женюсь. Решение принято. И тут не заседание совета директоров, а моя личная жизнь.
Отец недобро посмотрел на меня:
– Ты сам потом пожалеешь об этом, когда она оставит тебя без штанов.
– Сам решил, сам и пожалею. Или нет. Что скорее всего. Не ты ли меня учил ответственности за поступки и решения?
Отец встал и одёрнул пиджак.
– Упёртый, как баран.
– Я Овен, – ухмыльнулся я. – Мне по гороскопу положено.
– Баран и есть, – процедил отец. – Эмоции и бизнес несовместимы.
– Ну да, – я снова заговорил Викиными словами, – лучше быть железным биороботом. Тебе это сильно помогло в жизни? Только речь не о бизнесе, и не о деньгах. Или тебе это не понятно?
Отец покраснел и стал похожим на быка, вот-вот наклонит голову и помчится на меня – вспарывать рогами живот. Жутко. Знакомо. С таким же видом он пытался выпихнуть меня в Гарвард, когда я просто хотел в МАИ. Меня и штатовский спортинтернат запарил донельзя. Зато понял эмигрантов и их нытье про ностальгию. Сам чуть не взвыл. В споре с отцом за университет я победил, так что и сейчас я расправил плечи и засунул руки в карманы.
