– Работа есть работа, – заявила Даха. – Зачем смущать коллег неуставной дружбой? Это негативно отражается на производственных процессах…
О, как я её обожаю!
Егор перевёл взгляд на Михаила, затем на меня и задумчиво повторил:
– Угу, работа есть работа, – и тут же задорно осклабился: – Зато хорошо вне офиса, когда правил никто не устанавливал, не так ли, Михаил Валерьевич?
Миша не ответил на провокацию и сдержанно спросил:
– Вы по делу в Шамони или в отпуске?
– Кататься, – показал лыжными палками на пики Егор.
Потом снова покосился на меня, разгораясь азартом. Чтоб его! Что он затеял?
– А давайте с нами, Михаил Валерьевич? – Егор показал на стоящий на отдалённой площадке небольшой вертолёт и идущих к нему троих лыжников. – Мы с ребятами не любим наезженные трассы утаптывать. Хотите с нами, вон на тот пик? – Лётчик показал на нереальную, ломаную пирамиду в снегу, и у меня дыхание перехватило. А Егор опять глянул на меня многозначительно и расправил и без того широченные плечи: мол, героя упускаешь.
Миша это заметил, поджал губы. А Егор подмигнул ему:
– Там спрыгнем с вертолёта и вниз. Гонки устроим для настоящих экстремалов, а? – Потом снисходительно улыбнулся. – Если не боитесь, конечно. Или вы так себе катаетесь? Общей лыжнёй по пологой горке?
Миша холодно улыбнулся:
– С удовольствием погоняюсь с вами.
– Победитель получает всё? – подначивал его Егор.
– Победитель уже всё получил, – заявил Миша. – Так почему бы не прокатиться, если приглашает коллега по бизнесу?
У меня защемило в сердце, и вскипело возмущение. Всё-таки дуэль? Детский сад какой-то!
– Не надо, Миша! – вырвалось у меня.
– Вика, я всегда решаю сам, – отрезал он, вновь безапелляционный, как удав.
– Замечательно! Люблю скорость на выживание. Но без приза всё равно не интересно, – сгримасничал Егор. – Может, дамы нам что-то предложат. Вика?
У меня затикало в висках, и я была готова его только послать. Далеко, надолго, в суровые морозы – пешком до Гималаев, например. Я мотнула головой и буркнула:
– Я считаю, что это опасно. Я против.
– Тогда мы сами выберем, да, Михаил? – прыснул Лётчик.
– Вика песню споёт, – ответил Миша, готовый вместо пистолетов и рапир использовать лыжи. Словно программу в компьютере запустили, и теперь никак не выключить без сбоя системы. – Вика, ты не против? Ты мне как раз одну песню задолжала, помнишь? С корпоратива.
Я насупилась и не ответила.
Что за мачизм такой? Как два голубя на площади перед памятником Ленина, выставили грудки сизые, надулись и курлыкают, кто кого перекурлычет. И плевать на голубку, что она там себе мыслит! Или это вечная позиция Миши – я главный и лучше знаю? Нет, я против, категорически против! Кому и что нужно доказывать? Я же сказала, что люблю его. И замуж выйти согласилась. Что ещё нужно?!
Миша выжидательно смотрел на меня, словно это была проверка – поддержу – не поддержу. И по тому, как он сжимал лыжные палки, было понятно, что в любом случае помчится с горы. Чёрт!
И тут я заметила торжествующую ухмылку на лице Егора – сволочь, догадался о наших отношениях, но не отступил, а решил поссорить. Нет уж, такой радости я ему не предоставлю! Однажды на свадьбе Арамчика и Кати, её новоиспечённый свёкр, пожилой армянин, добрый и румяный от хорошего красного вина бочками, подсел ко мне и сказал такую вещь: «Я тебе кое-что расскажу, девочка, а ты Кате потом и всем подружкам передай. Секрет долгого брака и счастья семейной жизни знаешь в чём? Никогда не ругай своего мужчину на людях. Никогда. Ни за что. Даже если он говорит, что чёрное – это белое, ты согласись при всех. А потом наедине с любовью ему скажи: «Знаешь, дорогой, ты чуть-чуть не прав: то белое совсем не белое, а немножко чёрное».
Что ж, наедине я Мише устрою пар из ушей, но сейчас я ответила, не уверенная, что поступаю правильно:
– Хорошо, я спою.
– Спасибо, Вика. А теперь отдохните, девочки, – сказал Миша, удовлетворённо улыбаясь, будто я прошла тест на верность. – А мы с Егором Дмитричем проверим, у кого лыжи лучше скользят.
– Лыжи к бою! – расхохотался Егор.
– Надеюсь на ваше благоразумие! – крикнула я им вдогонку.
Миша махнул мне рукой. А моё сердце сжалось: благоразумием там и не пахло. Может, старый армянин был не прав и надо было просто лыжами по головам надавать обоим? Боже…
* * *
Я смотрел сквозь иллюминаторы вертолёта на слепящие белые склоны. Дух захватывало. Красиво до невыносимости. И потом, с вертолёта я ещё не прыгал. Но страха не было, только адреналин будоражил кровь, сворачиваясь вектором в груди и обозначая цель.
Я хочу, чтобы Вика видела во мне не только бывшего начальника, офисного червя или удава. Я не хочу, чтобы она видела во мне богатенького сына олигарха, и чтобы мизерная капля жалости пробралась в её сердце из-за моих проблем с отцом. Вика не должна чувствовать ни вины, ни неловкости. Она тут ни при чём. Жаль, не вышло этого скрыть, разорвало на правду. Я кретин всё-таки… Просто у моего старика цель всей жизни заколбасить меня по полной: стой там, иди сюда; будь самостоятельным, сын, шаг в сторону – расстрел. Я даже рад, что так или иначе, это кончится. Уже кончилось. Я сделал предложение, забрал из парижской квартиры вещи, и будто отпустило. Словно обручи на груди и на голове полопались. Так свободно стало!
Я хочу, чтобы Вика поняла: даже если я всего лишусь, даже без наследства и семейного состояния я могу многое. Я. Сам. Ради неё!
В голубом небе вставали острые, с тёмными прожилками, ломаные пики. А мне казалось, я не кататься еду, а срезать их к чертям лыжами. Чтобы Вика верила в меня и никогда не сомневалась.
Друзья Доброва, три разудалых типа, шумели, предвкушая экстаз безбашенной скорости. Знакомое чувство. Но у меня сейчас было другое. Здоровенное такое – как та белая вершина, кажется её называют Эгюй дё Миди. Добров посматривал на меня и говорил всякую ерунду. Я кивал. Этого достаточно. Он знает, что я не краснобай. Потом его товарищ в синем костюме развернул карту, показывая пальцем с широким, аккуратно остриженным ногтем наш приблизительный маршрут.
– Чуваки, трасса у нас длинная, двадцать три километра. Пилоты над нами полетят только до начала официальных спусков. На случай, чтобы мы головы не сломали. Потом сами.
Я весь обратился в слух и зрение.
– Внимание! Тут может быть незамёрзшее озеро, – сказал синий. – А вот тут можно провалиться. Сноубордист в прошлом марте отстегнул доску и поминай, как звали.
Мда, жаль, мы не киборги, чтобы во время спуска в глазу верхним окошечком система помечала гибельные места. Придётся так запоминать.
– Да не бойтесь, Михаил Валерьевич, вытащим, – хмыкнул Добров и хлопнул по плечу.
