Глава первая
Москва, четверг 23 августа
Представительский «БМВ» с армейскими номерами въехал в арку зданий на Старой площади. Остановился у шлагбаума внутреннего КПП. Раньше контрольно-пропускные пункты находились вне здания, от них отходил высокий металлический забор, но в прошлом году ограждение снесли, убрали КПП, а вместо них соорудили пешеходную мостовую.
К автомобилю подошел прапорщик в форме Службы безопасности. Водитель «БМВ» протянул ему пропуск. Прапорщик, ознакомившись с документом, подал сигнал — шлагбаум открылся.
«БМВ» въехал во двор через массивные высокие двустворчатые двери, сохранившиеся еще с тех времен, когда здесь размещался ЦК КПСС. Сейчас здесь была Администрация Президента РФ. Остановился у дверей.
Появился мужчина в безупречном черном костюме, белоснежной рубашке, черном галстуке и в таких же черных до блеска начищенных полуботинках. Под пиджаком угадывалась наплечная кобура.
Из автомобиля вышел мужчина в штатской одежде, годами гораздо старше встречавшего.
Последний, поправив галстук, спросил:
— Генерал-лейтенант Вельяминов?
Мужчина из машины улыбнулся:
— Вам же прекрасно известно, кто я.
— Извините, служба. Разрешите представиться: майор Федеральной службы охраны Кабаев.
— Очень приятно.
Мужчина достал удостоверение, предъявил майору.
Тот кивнул:
— Здравия желаю, товарищ генерал-лейтенант, прошу за мной. Советник президента ждет вас.
— Машину можно оставить здесь?
— Офицер охраны подскажет, где ее поставить.
— Ну, что ж, пойдем, майор.
Они поднялись на второй этаж. Пошли по длинному коридору, с обеих сторон которого находились приемные и кабинеты. Старший офицер службы охраны остановился в торце этажа, указал на дверь. Внешне она не отличалась от других, только на ней не было привычной таблички.
— Вам сюда.
— Благодарю, вы со мной?
— Нет. Я свое дело сделал.
— Ну, тогда счастливо отдежурить.
— Спасибо, товарищ генерал.
Майор открыл дверь, генерал вошел.
Навстречу из-за стола поднялся молодой человек:
— Здравствуйте, Аркадий Анатольевич.
— С кем имею честь?
— Помощник советника президента Орлов Леонид Сергеевич. Алексей Петрович Воронин ждет вас.
Генерал подал руку молодому человеку и вошел в кабинет:
— Разрешите? — спросил он.
Советник улыбнулся, он хорошо знал генерала — заместителя главнокомандующего Сухопутными войсками:
— Разрешаю, Аркадий Анатольевич.
Генерал и чиновник пожали друг другу руки.
— Проходи, Аркадий, присаживайся в кресло у журнального столика, там удобнее. Кофе, чай?
— Нет, Алексей Петрович, обойдемся без этого.
— Дело хозяйское. Ну рассказывай, как служба, как семья?
— Все нормально. Сын, ты знаешь, в Генштабе служит, уже подполковник, дочь защитила диссертацию, преподает в университете. Вроде собирается замуж, да и пора, но… пока вопрос подвешен. Нормально. У тебя как?
— А я своих почти не вижу, как началась кампания в Сирии, так приходится работать с утра до позднего вечера.
— Из этого следует, что твой вызов связан с Сирией?
— Не совсем, но дело очень серьезное. С тобой должен был встретиться «сам», но ему пришлось лететь в Пекин.
— В курсе.
— Поэтому разговор с тобой поручен мне.
— Ну, что ж, давай поговорим. Что за дело?
— Уже то, что встретились мы не в Кремле, а в Администрации, говорит о том, что предстоящая работа носит гриф «Совершенно секретно».
— А когда и что у нас было не «Совершенно секретно»?
— Тоже верно. В общем, так, Аркадий. Ты знаешь, о чем договорились при крайней встрече президенты России и Турции.
Генерал посмотрел на советника:
— Ты имеешь в виду инициативу по Идлибу?
— Совершенно верно. Эта инициатива имела целью предотвратить имитацию химической атаки в городах провинции и, как следствие, нанесение ракетного удара США и их ближайшими союзниками. Однако, по данным разведки, Вашингтон не намерен отказываться от своих планов. Белому дому нужен этот удар.
Вельяминов расстегнул пиджак: несмотря на конец лета, погода в Москве была жаркая. В кабинете было душно даже при работающей охлаждающей системе.
— В принципе мы, я имею в виду руководство Главного штаба Сухопутных войск, ничего другого и не ждали. А группировки ВКС и ВМФ, находящиеся в Сирии и в Средиземном море, готовы к нанесению ответного удара по территории, контролируемой поддерживаемыми западной коалицией всевозможными организациями так называемой умеренной оппозиции. К тому же мы перебросили только за последнюю неделю сирийским правительственным войскам два дивизиона систем С-300. Это значительно усилит оборонительный потенциал войск Асада, и вряд ли третий удар будет иметь больший эффект, нежели первые два.
— Как знать, Аркадий, Служба внешней разведки проинформировала президента, что на этот раз американцы, британцы и французы намерены применить не старые «Томагавки», а новые образцы высокоточных, малозаметных и маневренных крылатых ракет. А как работает ПВО Сирии, мы убедились по нашему самолету-разведчику «Ил-20». Расчет С-200, сбивший самолет, не мог не видеть, что стреляет по крупной цели в условиях, когда тот заходил на посадку. И будь за ним хоть эскадрилья «F-16», сирийцы должны были избежать поражения нашего самолета. Но «F-16» спокойно ушли, а «Ил-20» был сбит.
Советник встал, прошелся по кабинету.
Вельяминов проговорил:
— Как учили, так и стреляют. Поднимали же вопрос, чтобы в каждой батарее ПВО сирийских вооруженных сил находились наши советники, а по сути командиры батарей. Но вопрос так и завис в воздухе.
— Что сейчас об этом… Генштабу поручено исправить ситуацию.
— Поручить, Алексей Петрович, недолго, а вот реализация поручения потребует и времени, и подходящих кадров. Но ты вызвал меня не для того, чтобы обсудить боевую способность сирийских ПВО и возможности новых ракет США.
Советник вернулся в кресло:
— Ты прав, не для того. Наверху решено: если не удастся повлиять на Белый дом инициативой создания буферной зоны у Идлиба силами турецких войск и наших военных полицейских, то смысла в отказе от наступления на Идлиб никакого нет. Более того, быстрые согласованные действия частей сирийской правительственной армии, турецких войск, наших сил при поддержке ВКС и кораблей флота лишат американцев возможности нанесения удара.
