Утром она уходила на учебу, а я пытался поймать часть светового дня и гулял среди сугробов и одинаковых двухэтажных домов. Через пару дней началась официальная часть мероприятия, на которое я приехал, и не мог появляться в ее общаге до позднего вечера. Приходил лишь на ночь, а она называла меня ублюдком и кричала на весь этаж, что отрежет мой член, а после вся эта истерика переходила в спонтанный секс – я ощущал себя героем не очень умного итальянского сериала.
Тем не менее мне это нравилось – эти дни я практически не спал, но они были настолько яркими, что весь физический дискомфорт принимал с удовольствием. Мне нравилось жить на износ и засыпать поздней ночью смертельно уставшим, буквально через секунду после того, как закрывал глаза.
Через пару дней я пригласил Sabrina в Петербург. Искренне хотел, чтобы мы виделись чаще и стали ближе. Кажется, она была в восторге от такой перспективы.
Все же я не смог долго выдержать ее напор. Через несколько дней Sabrina начала «забирать» меня с тусовок и требовать моего постоянного присутствия рядом с ней. Город был небольшой, и ей не составляло труда найти меня среди нескольких клубов и баров.
Мое болезненное ощущение собственной свободы было нарушено. Моим телу и сознанию пришлось сбежать от нее, причем во всех смыслах сразу – благо, мне было, где еще жить, и я мог не возвращаться к ней снова. Я хотел ее в сексуальном смысле, я хотел близости с ней, я хотел спать в ее кровати, но что-то внутри меня не давало мне делать этого.
В собственных эмоциях и симпатиях я часто становлюсь лишь наблюдателем, и выбор, как правило, делается бессознательно. Я выдумал себе новую симпатию и новую любовь буквально через неделю, лишь бы не оставаться в предыдущей, сдерживающей меня и загоняющей в рамки. Там все оказалось куда интереснее и прозаичнее. Но об этом в другой раз.
Я исчез из жизни Sabrina так же резко, как и оказался в ней. В свою последнюю ночь в Норвегии мне стало дико стыдно за себя, я был пьян и хотел извиниться. Я пришел к ней домой, позвонил в домофон и зашел в гостиную. Кажется, это был самый интересный момент – она и ее соседка из Польши тусовались с какими-то двумя вполне неплохо выглядящими местными ребятами, и, в общем, было понятно, в какую сторону движется вечер.
Мне не было неловко, мне было наплевать. Мы вышли и поговорили в последний раз. Я признался, что полюбил другую. Специфика ситуации не позволила ей упрекнуть меня в чем-то. Мы пообещали друг другу остаться друзьями, но с тех пор между нами ничего больше не происходило.
Как же много всего может случиться за две недели.
Переполненный энергией, я практически бежал в свой временный дом, чтобы собираться в аэропорт. Поскальзывался, падал в сугробы и совсем не ощущал холода и темноты. Я был пьян и смеялся, мне казалось, что весь мир, все его удовольствия и все совпадения принадлежат только мне.
Спустя время пришел к простому выводу, что мы лишь сделали то, что должны были сделать еще тогда, в том хостеле. Невыраженные когда-то чувства и эмоции остаются с нами в голове и в сердце навсегда и часто возвращаются спустя годы в своем усиленном, болезненном и нелепом виде.
Кэт
Будучи двадцатишестилетним, чуть проще быть привлекательным в глазах девушек моложе – они сравнивают тебя с теми, кто их окружает на учебе, работе, то есть со своими ровесниками. И уже те простые факты, что ты живешь один, имеешь неплохую работу и время от времени путешествуешь, им кажутся какими-то реальными достижениями, выгодно выделяющими тебя на фоне их ровесников.
Иначе говоря, совершенно простые вещи, которые должны появляться в принципе у каждого с течением времени, могут оказаться неплохим бонусом в определенной ситуации. Не хотелось бы преподносить это как лайфхак, которым стоит пользоваться, пусть это будет лишь наблюдением. Эту зависимость я понял давным-давно и несколько лет запрещал себе общаться с теми, кто намного младше, – воспользоваться этим очевидным бонусом мне казалось слишком простым путем. Тогда в моей жизни были в основном ровесницы или девушки немного старше меня.
Конечно, время идет, и я склонен полагать, что наши недостатки с годами только обостряются и усиливаются, а некогда твердые принципы становятся не такими твердыми, а иногда и вовсе перестают быть принципами.
«Любой принцип – это своего рода ограничение».
Со многими двадцатилетними действительно намного проще. А по какому-то там закону физики система всегда выберет путь наименьшего сопротивления, поэтому и я в итоге не удержался от этих соблазнов.
«Мне все равно нечего делать, а домой я ехать не хочу. Давай приеду к тебе?»
Со временем у меня выработалось умение – по нескольким фотографиям практически безошибочно определять, как далеко девушка готова зайти в этот вечер. Кэт явно старалась продемонстрировать энергию и сексуальность с помощью фоток с обилием макияжа и томными взглядами. Кстати, этот признак работает лучше, чем, допустим, фотки в нижнем белье или всякие там откровенные позы – они как раз-таки ни о чем определенном не говорят.
Я поступил довольно стандартно – все пытался назначить встречу, никак не доводя это до кульминационного момента, оставляя Кэт по сути лишь один вариант возможности увидеться со мной. Это все, конечно, не было спланированной и продуманной тактикой, но сейчас я понимаю, что раз за разом я поступал именно так.
Кэт было двадцать, она ездила на учебу из какого-то пригорода, пыталась быть визажистом и любила мультики. Я не знаю, что еще мог бы сказать о ней. Она хотела встретиться, ее глаза выражали явное желание секса – естественно, меня волновало в основном это.
Я встретил Кэт у метро. Это довольно неловкий момент – вы направляетесь в квартиру, в принципе с довольно понятной целью и исходом, но при этом еле знакомы, видите друг друга впервые и все еще невыносимо трезвы. Классический поход в бар с последующим предложением поехать к кому-то, конечно, выглядит куда более классической и комфортной схемой.
Я открыл заранее купленную бутылку полусухого розового вина – сам я любил полусладкое, но после многочисленных отзывов моих подруг о том, что полусладкое – это отстой, я все же сдался и своей опцией по умолчанию сделал бутылку полусухого.
Кэт добавила сахар в бокал и размешала.
Минут через 10 я понял, что говорить нам особо не о чем, поэтому стандартным предложением было включить комп и что-нибудь посмотреть. Кажется, ее устраивал любой ход развития событий, и я включил один из мультиков, который сам любил в свои двадцать.
Мы лежали на кровати, и я активно комментировал происходящее на экране – в принципе это мое обычное поведение, в тишине и молчании я могу сохранять спокойствие только с очень редкими и особенными для меня людьми.
Меня уже не удивляла индифферентность происходящего – к тому времени я привык к сексу от скуки. Кэт же просто искала возможность провести вечер чуть веселее обычного. Ее всего лишь интересовала перспектива выпить вина, потрахаться и провести время не в родительской квартире – личность того, кто ей это предоставит, была явно второстепенна.
