– Или связаться с адвокатом, чтобы замять дело.
Последовала короткая пауза. Стелла видела, как играют желваки на скулах Джейми, который явственно боролся с раздражением. Но он понизил голос и больше не выглядел так, словно ему хотелось кого-то ударить.
– Все это требует времени, а многие уже видели эти фотографии и загрузили их. Когда информация оказывается в Интернете, ее невозможно уничтожить.
– Возможно, они не будут размещать фотографии, – сказала Стелла, хотя она понимала, что старается удержаться за соломинку. – Может быть, это только для личного пользования.
Как ни странно, при этих словах Джейми немного оживился. Он перестал таращиться в потолок и посмотрел на нее.
– Может быть, – согласился он и тут же добавил: – Извините, я сорвался. Это от напряжения.
– Понимаю, – сказала Стелла. – Вы хотите чувствовать себя защищенным.
Он как будто изумился, и Стелла мысленно шлепнула себя ладонью по лбу. Зачем она воспользовалась таким эмоциональным определением? Теперь он решит, что нашел трещину в ее броне. Почему она не сказала «вы цените свое право на личное пространство»?
– Что вы имеете в виду? – Джейми встал и шагнул вперед.
– Защищенным от средств массовой информации – от вторжений извне и отвлекающих факторов. – Стелла неопределенно махнула рукой: – Ну, вы понимаете.
Джейми остановился и кивнул:
– Это смысл слова «Арисейг» на гэльском языке.
– Прошу прощения?
– Это значит «безопасное место». – Он быстро сменил тему: – Мне нужно сбросить напряжение. Пойду поработаю с тяжестями, направлю энергию в нужное русло.
– А я собираюсь направить энергию на жареный тост со сливочным маслом, – заметила Стелла.
– Как известно, пристрастие к углеводам – это навязчивое состояние, – обронил Джейми, направляясь к выходу.
– Я знаю, – сказала Стелла. – Но это самое вкусное и приятное из навязчивых пристрастий.
– Не совсем так, – отозвался Джейми. Потом он покраснел, что раньше казалось ей невозможным, и ушел в свой импровизированный спортзал работать с тяжестями.
В тот вечер Джейми не выходил из своего кабинета до половины первого ночи. Стелла не собиралась наблюдать за его дневным распорядком и не испытывала осознанного желания дожидаться, пока он не ляжет спать, чтобы самой покинуть рабочее место. Но она все еще испытывала беспокойство, и уровень адреналина оставался повышенным. Она направила остатки сил на работу и погрузилась в обновление электронной таблицы и ответы на многочисленные письма, которые посыпались из Америки, когда там наступило утро.
Джейми просунул голову в дверь. Он больше не выглядел безумным, и Стелла почувствовала, как уходит напряженность, которую она все это время удерживала в себе.
– Вы еще работаете?
– Я совсем забыла о времени, – не вполне искренне ответила Стелла. Какая-то частица ее существа не хотела выходить на улицу в темноте. В голове мелькала мысль об избитом и окровавленном фотографе, лежавшем где-то на тропинке. Она чувствовала себя виноватой, потому что помнила, как расстроился Джейми. Его стремление к конфиденциальности и физическая сила еще не означали, что он склонен к насилию.
– Адская сила, – с улыбкой произнес он. – Похоже, вы так же неисправимы, как и я. Завтра обязательно приходите попозже или возьмите отгул.
– Спокойной ночи, – сказала она, когда он закрыл дверь.
Секунду спустя дверь снова открылась:
– Хотите, я провожу вас до коттеджа? Прошу прощения, как-то не подумал об этом раньше.
– Все в порядке. – Больше всего Стелле не хотелось быть обузой. Или казаться слабовольной. Она выключила компьютер и встала: – Я уже ухожу.
– Можете поспать в одной из свободных комнат, если хотите, – предложил Джейми. – Я уже запер дом.
Навалилась усталость, и Стелла подумала о прогулке по тихой тропе к пустому коттеджу. Она представила обступающую темноту и ночные звуки. Незнакомец с фотокамерой тоже мог околачиваться поблизости. Маловероятно, но возможно. Она взвесила риски и сказала:
– Спасибо. Я немного устала.
Лежа в незнакомой спальне, Стелла делала вид, будто не прислушивается к звуку шагов Джейми на лестнице, но она не могла отрицать своего облегчения, когда в три часа ночи они, наконец, прозвучали на лестничной площадке и стихли в отдалении. Он был взрослым человеком, способным позаботиться о себе, но она продолжала переживать вечерние события. Он был искренне расстроен, и его обычное хладнокровие дало трещину. Ее собственное сердце до сих пор тревожно стучало, готовое к бегству или борьбе. Она сгибала и разгибала пальцы, стараясь успокоиться, но снова вспоминала слова Джейми и слышала панику, звучавшую в его голосе. Контраст между его беспечной уверенностью и внезапным проблеском страха казался странно соблазнительным. Стелла столько лет провела в роли «бедной девочки» и хлебнула столько горя и душевной боли за последние четыре месяца, что для разнообразия было приятно испытывать беспокойство за кого-то еще.
Бедная девочка. Эта фраза вертела в сознании Стеллы, не желая уходить, и она поняла, что до сна еще далеко. К тому времени, когда она рассталась с детством и по-настоящему осознала, что ее «слабое здоровье» не собирается волшебным образом покинуть ее вместе с письмом из Хогвартса, то уже поднаторела в некоторых расчетах. Прежде всего ей хотелось стать молодой девушкой. Она не хотела умереть до наступления половой зрелости и до того, как начнет расти грудь. Ей хотелось носить макияж, познать первый поцелуй и увидеть живой концерт своей любимой музыкальной группы. Когда все это произошло, когда она сдала выпускные экзамены в школе и убедилась в том, что все еще дышит, Стелла изменила свои планы вплоть до поступления в университет и успешного получения ученой степени, но она никогда не заглядывала слишком далеко и не надеялась на многое.
Лежа в спальне дома Манро, Стелла смотрела в темноту и старалась удержаться от слез. Она вдавила костяшки пальцев в ключичную кость рефлекторным детским движением, от которого так и не сумела избавиться, и напомнила себе, что ей повезло. Очень повезло.
Глава 8
«15 февраля 1848 года
Дражайшая Мэри,
пожалуйста, прости меня за то, что не писала раньше. Я была больна, и мне не хватало сил сидеть за письменным столом. Я попросила мистера Локхарта передать сообщение, но он сказал, что не стоит без нужды беспокоить тебя, так как мне становится лучше с каждым часом. Признаюсь, я не чувствовала этого, но он оказался прав! И вот теперь я сижу в постели и чувствую себя достаточно хорошо, чтобы не испачкать чернилами постельное белье. Это было неприличное расстройство, и я не буду останавливаться на его описании; достаточно сказать, что я съела нечто, всячески отвергнутое моим организмом.
Мистер Локхарт был очень внимателен ко мне. Мое нездоровье казалось едва ли не приятным из-за того внимания, которое он мне уделял. В первую ночь он сидел рядом и постоянно держал меня за руку. По крайней мере, я так думаю, потому что он каждый раз оказывался рядом, когда я просыпалась. Он все записывал в своей маленькой книжке, отчего я чувствовала себя важной персоной. Обычно он заносит в эту книжку только важные результаты своей работы.
