Другим удачным следствием этой неприятной болезни было ее воздействие на душевное состояние моего мужа. В последнее время он чрезвычайно переживал и находился в подавленном настроении. Он потерял свою университетскую должность, перешедшую к Дж. Я. Симпсону, поэтому целыми днями пребывал в унынии. Он был настолько мрачным, что со стороны могло показаться, будто он потерял близкого родственника. Теперь он вполне оправился. Его глаза снова сияют, и сегодня утром перед уходом на работу он взял меня за руку и назвал „дорогой голубкой“.
Теперь, когда я выздоровела, то хочу снова ездить верхом. Мистер Локхарт пообещал мне поездку к нему домой в Хаддингтон, когда погода станет достаточно теплой. Надеюсь, на этот раз мне ничего не будет угрожать. Тебе известно, что я стараюсь не проклинать свое хрупкое здоровье, но я очень скучаю по тебе, Мэри. Теперь, когда мы обе стали респектабельными замужними дамами (до сих пор кажется необычным находиться в таком положении), ты очень занята с детьми и работой по дому, но мне нравится мечтать о наших совместных прогулках на лошадях из отцовской конюшни. Солоноватый воздух был таким чистым и холодным, что казался лекарством, а море состояло из тысяч серебристых солнечных зайчиков. Когда мы выводили лошадей на берег и волны прибоя омывали их ноги, мы беззаботно смеялись, а ветер подхватывал каждый звук и уносил его прочь. Видишь, как я перебираю струны наших сердечных устремлений!
Мне пора заканчивать это письмо, пока мой почерк не стал совсем неразборчивым, но у меня еще остались силы обратиться к тебе с просьбой убедить дорогого Кэллама, чтобы он принял предложение, направленное мистером Локхартом. Я побеседовала с миссис Бакстер, очень благоразумной женщиной, и расписала ей замечательные достоинства обуви от твоего мужа, так что она пообещала заказать не менее одной пары. Признаюсь, что мой план совершенно эгоистичен: если Кэллам получит заказы в Эдинбурге, то, возможно, он снарядит экипаж для доставки готовых заказов, и тогда я смогу увидеть твои чудесные карие глаза и спокойное лицо.
Твоя бедная маленькая Джесси».
* * *
Стелле снилось, что она находится в прохладной серой ванной комнате в особняке Манро. Огромная ванна на когтистых чугунных ножках была наполнена льдом, но ее кожа горела как в огне. Она открыла рот, собираясь сказать Джейми, что ей это не нравится, и внезапно он появился там, глядя на нее как на лабораторное животное. «Еще четыре минуты», – произнес Джейми из сновидения, едва шевеля губами.
Стелле хотелось закричать, но она не могла издать ни звука или пошевелиться. Джейми из сновидения наклонился с высоты своего огромного роста и положил руки ей на плечи. Потом он надавил сверху, пока она не ушла под воду, где его лицо превратилось в размытое пятно. Легкие Стеллы наполнились жидкостью, и она больше не могла дышать. Она испытала знакомое ощущение тонущего человека и ударилась в панику, хотя часть ее мозга – та, которая сознавала, что все происходит во сне, – велела ей проснуться и твердила, что звон в ушах нереален, что все это лишь…
Звук звонка был громким и вполне реальным, но каким-то незнакомым. Стелла открыла глаза и поняла, что это звучит дверной звонок ее маленького коттеджа. Кто-то стоял у двери. Она надела халат и спустилась вниз. Стелла ожидала увидеть Джейми или Эсме, поэтому она удивилась, когда обнаружила Дуга, стоявшего на пороге. На нем была ярко-красная флисовая куртка и длинные бриджи.
– Прошу прощения, я не хотел вас будить, – произнес он.
– Не беспокойтесь, – ответила Стелла и плотнее запахнула халат. – Все в порядке?
– Это моя реплика, – с улыбкой произнес Дуг.
– В каком смысле?
– Роб попросил меня проверить, как ваши дела, – пояснил Дуг. – Убедиться в том, что у вас все порядке.
– Ох, – Стелла огляделась по сторонам, пытаясь понять, как следует поступить. – Я бы пригласила вас в дом, но у меня нет разрешения принимать гостей. Если Джейми увидит вас здесь…
– Я почтальон, – добродушно сказал Дуг. – Так что это что-то вроде делового визита.
Стелла посмотрела на дорожку и увидела красный почтовый фургон, стоявший за воротами. Она ожидала увидеть Джейми или Эсме, выбегающих из особняка и громогласно выражающих свое возмущение.
– Значит, у вас все в порядке? – Дуг немного наклонил голову вбок. – И я могу передать Робу, чтобы он не беспокоился?
– Да, – ответила Стелла. – Все замечательно.
– Вот и хорошо. – Дуг повернулся, собираясь уйти. – Дайте знать, если вам что-то понадобится.
– Все замечательно, – повторила Стелла. Ветер холодил ей ноги, неприятно напоминая ледяную воду из сна. Она стиснула челюсти, чтобы не стучать зубами.
– Тогда до свидания. – Дуг пошел по дорожке. Он поднял руку прощальным жестом, и Стелла закрыла дверь, перед этим заметив человеческую фигуру у заднего выхода. Это была Эсме. Она стояла неподвижно и наблюдала за происходящим. Стелла видела только розовый овал ее лица, но не его выражение.
* * *
Стелла возвращалась из кухни с третьей чашкой кофе за день, когда услышала собачий лай. Она остановилась, ожидая услышать звонок или стук в дверь – любое событие, которое могло потревожить этих сторожей. Хотя она не особенно любила больших и шумных собак, но и не особенно встревожилась. Эсме держала их под строгим контролем, и каким бы неприязненным порой ни казалось поведение домохозяйки, Стелла не верила, что Эсме может спустить собак на нее.
Однако лай продолжался, и за ним не последовало отрывистых, но властных команд Эсме. Разнервничавшись, Стелла замедлила шаг. Лай стал громче, и в нем появились маниакальные нотки; это подталкивало к мысли о том, что собаки заперты где-то в доме либо попали в беду. Если она не обратит внимания на лай, это не улучшит отношения с Эсме, зато собаки могут от страха и ярости наброситься на нее. Она расправила плечи и открыла дверь.
Джейми лежал на полу, а громадный черный лабрадор возвышался над ним. Казалось, что они обнимаются, и лабрадор, распахнувший устрашающую пасть, высунул розовый язык и облизывал лицо человека. Колли скакала вокруг этой безмятежной сцены, энергично подпрыгивая, словно ее держали на амфетаминах, и заливаясь самозабвенным лаем. При звуке открывшейся двери шотландская овчарка повернулась и бросилась на Стеллу, щелкая зубами. Джейми сел, оттолкнув лабрадора:
– Лежать, Энгус!
Кобель шотландской овчарки послушно улегся на пол. Он мгновенно превратился из разъяренного зверя в бдительного сторожа, положив голову на лапы и неотрывно глядя на Стеллу.
– Мне правда жаль, – сказал Джейми, поднимаясь на ноги. – Энгус – сторожевой пес. – Он ласково потрепал лабрадора. – И это хорошо, потому что Табита очень ласковая. Она бы впустила в дом чужого человека, – правда, моя хорошая?
– Эсме говорила, чтобы я была осторожна с собаками, – сказала Стелла, пытаясь объяснить свой ужас и нежелание гладить псов.
– Она всего лишь подтрунивала над вами. Это ее обычная уловка для посетителей, чтобы они хорошо себя вели.
