– Он хочет, чтобы я надавила на Джейми ради окончания книги.
Эсме посмотрела на нее:
– Вы должны делать то, что считаете наилучшим для него.
– Думаю, Натан должен уехать.
– Это решает Джейми, – сказала Эсме.
– Не понимаю, почему он мирится с таким положением вещей? Разве мы не можем как-то помочь ему?
– Натан – его старый друг, – ответила Эсме, не глядя на нее.
– Джейми говорил то же самое, но это уже не дружба, а бизнес.
– Сначала они были друзьями, – сказала Эсме. – И вы не можете в это вмешиваться.
Выражение лица Эсме было суровым, и она бросила мячик собакам с гораздо большей силой, чем это было необходимо.
– Все ясно, – сказала Стелла. – Это не мое дело.
– Просто делайте вашу работу, – посоветовала Эсме.
* * *
Стелла старалась последовать совету. Она отодвинула в сторону предупреждения Натана и устроилась в кресле, собираясь прочитать очередное письмо Джесси Локхарт. Она держала поблизости ручку с блокнотом, чтобы делать записи, но обнаруживала, что проваливается в мир Эдинбурга XIX века, как в сказочный сон. Это напоминало ей книги, прочитанные в детстве и в долгие часы ожидания в больничных приемных.
«11 июня 1848 года
Моя дражайшая Мэри,
сегодня у меня очень мало времени для написания письма, и мне придется прислать эту неубедительную отговорку. Она действительно жалкая, особенно после твоего великолепного описания ужина в день рождения отца, но я могу лишь обещать, что в следующий раз постараюсь лучше. Весь дом стоит вверх ногами, так как мистер Локхарт велел домохозяйке уволить нашу единственную оставшуюся прачку и судомойку. Он сказал, что горничная (очень милая и работящая девушка) должна стараться еще больше и взвалить на себя эти обязанности, поэтому повариха (вовсе не такая милая) пребывает в ужасном настроении.
Между тем мой мистер Локхарт остается совершенно равнодушным к домашней неразберихе, поскольку он открыл для себя новое увлечение. Хуже того, его верные пациенты сидят в приемной с искаженными от боли и страха лицами и ждут, ждут и ждут куда дольше обычного.
Последняя грандиозная идея мистера Локхарта состоит в издании памфлетов. Не знаю, насколько они популярны в нашем милом Хаддингтоне, но здесь это одно из последних веяний моды. Теперь мистер Локхарт как будто всегда погружен в сочинение очередного памфлета. По его словам, Дж. Я. Симпсон делает то же самое, и он, по своему обыкновению, старается подражать этому человеку. Он принес мне лист своих вчерашних измышлений. Памфлет называется „О правах женщин“, и я не могу удержаться от ощущения, что мой муж не удовлетворен и стремится поучать меня. Текст начинается словами „Право быть утешительницей, когда другие терпят неудачу“ и заканчивается словами „Право служить утехой для мужчины на земле и вымостить его путь на Небеса“.
Я стараюсь быть утешением для него, Мэри. Я действительно стараюсь.
Твоя любящая Джесси».
Дневной свет погас, и маленькое окно стало черным зеркалом, отражавшим интерьер комнаты и скрывавшим внешний мир. Лампа, которую она включила час назад, казалась оазисом света посреди сумрака. Стелла потянулась, ощущая, как протестуют шейные позвонки, но ее мысли по-прежнему оставались с Джесси Локхарт. Желание Джесси быть хорошей женой и помогать мужу перенеслось со страницы прямо в сердце Стеллы. Казалось, будто Джесси написала эти слова в сообщении по электронной почте только сегодня утром, а не бессчетные десятилетия назад.
Они заставили Стеллу столкнуться с новым осознанием. Ей всегда нравилось быть полезной, но что-то в характере Джейми Манро усиливало это стремление. По выражению Джесси, ей хотелось «быть утешением». Но это причиняло беспокойство. Стелла полагала, что рассталась со своей прежней жизнью, но, возможно, она пыталась воссоздать ее здесь, с Джейми в роли Бена?
Она отделалась от этой неприятной мысли и отправилась в кабинет Джейми за новыми письмами от Джесси Локхарт. Джейми не оказалось на месте, и Стелла была рада, что ей не приходится видеть его в такой момент. Она проверила аккуратные списки, прикрепленные к верху каждой коробки, в поисках частной переписки или упоминания фамилии «Локхарт».
По офису были разбросаны кипы документов и книг, и Стелла вдруг увидела комнату глазами Натана, как внешнее проявление дезорганизованного ума. Джейми был тайфуном в человеческом облике, и Стелла механически начала разбирать какую-то часть этой мешанины.
– Здесь не нужно ничего трогать, – предупредил Джейми, когда застал ее в процессе перекладывания книжной стопки со стула на стол.
Его резкий тон ожесточил Стеллу. Предыдущие соображения не помогли, и она почувствовала, как краска приливает к ее щекам. Это было раздражение, смущение или что-то иное.
– Вы храните материалы для чтения на стуле? А где вы сидите?
– Я стараюсь не сидеть на месте. Это убивает нас.
Звонок стационарного телефона уберег Стеллу от ответа. Джейми никогда не отвечал на такие звонки, поэтому она удивилась, когда он протянул руку и снял трубку. Она направилась к двери своего кабинета, но потом услышала свое имя.
– Стелла? Она дала вам этот номер?
Стелла повернулась и увидела, что Джейми уперся в нее тяжелым взглядом, продолжая говорить по телефону. Она покачала головой, показывая, что никому не давала его номер. Она действительно не делала этого. Кэтлин просила дать ей номер для экстренных случаев, но Стелла только отмахнулась и сказала, что это может подождать.
– Подождите, я посмотрю, освободилась ли она. – Он накрыл трубку ладонью и сказал: – Это Бен Доусон.
Стелла покачала головой, охваченная внезапной паникой. Только не здесь и не сейчас!
– Да, Бен, – Джейми заговорил в трубку, не сводя глаз со Стеллы, – она только что ушла. Я могу что-то передать?
Когда он закончил разговор, Стелла хотела поблагодарить его, но не успела. Джейми находился в состоянии сдерживаемой ярости.
– Какую часть слова «осмотрительность» вы не понимаете? Мое личное пространство – самая важная вещь для меня. Если я не могу доверить вам свой домашний номер…
– Клянусь, я этого не делала, – сказала Стелла.
Джейми помедлил, явно что-то разглядев в выражении ее лица.
– Тогда как, черт побери…
– Я не давала ни одному человеку ваш номер или какую-либо иную информацию о вас. – После небольшой паузы она продолжила: – Если не считать оговоренной и разрешенной информации для ответов на электронные письма и общения с вашим агентом.
Ей внезапно захотелось плакать, и она широко распахнула глаза, чтобы избавиться от этого ощущения. Казалось возмутительным, что обычная физическая реакция может быть свидетельством слабости или непрофессионализма, хотя она не имеет абсолютно никакого отношения к вашей остроте ума и способности выполнять порученную работу.
