Она поднялась по главной лестнице в свою спальню, закрыла дверь и ненадолго прислонилась к ней. О чем она думала? Нельзя заводить романтические отношения с коллегами на работе и категорически запрещено заводить шашни со своим боссом. Элементарный здравый смысл.
Слова были верными, но чувства внушали нечто иное. Джейми был другим. И эта работа была другой.
Стелла переоделась в пижаму – в свой любимый хлопчатобумажный комплект с верхом в стиле камзола с ажурной вышивкой. Когда она поняла, что положила руку на дверную ручку и уже собирается выйти на прогулку по дому в надежде столкнуться с Джейми и продолжить с того места, где они закончили, то направилась в смежную ванну и почистила зубы. Потом забралась в холодную постель и постаралась ни о чем не думать.
Час спустя, когда шум в голове от красного вина окончательно выветрился, Стелла лежала с открытыми глазами и вглядывалась в темноту. Она гадала, спит ли Джейми. Она слышала его шаги на лестнице и надеялась, что он постучится в ее дверь. Она напрягала слух, желая услышать звук открывающейся и закрывающейся двери, но его спальня находилась слишком далеко по коридору, а походка была слишком легкой. Удивительно легкой для человека такого мощного телосложения. Впрочем, в Джейми скрывалось много удивительного.
Она могла представить его, лежащего в постели, – может быть, свернувшегося калачиком на боку, как это было, когда он заболел. Всем своим существом она жаждала присоединиться к нему в постели. Она то и дело воспроизводила в уме сцену в нижней гостиной, ощущение его рук и губ, близости их тел. Почему он не возразил, когда она уходила? Почему он не постучался в дверь ее спальни? Леденящая мысль вползла в ее душу: может быть, все снова будет так, как с Беном. Она была не той женщиной, из-за которых мужчины теряют голову.
Он просто не так уж расположен к тебе, подумала Стелла, раздосадованная собственной потребностью, и повернулась на бок, чтобы попытаться заснуть.
Еще через двадцать невыносимо долгих минут Стелла села в постели и включила свет на столике у кровати. Была еще одна причина, по которой Джейми мог не мешать ее уходу: он был ее работодателем и не хотел давить на нее. Стелла пыталась отмахнуться от нее циничной мыслью: он годами жил в Америке и до смерти боится, что я могу подать в суд за домогательства, – но это было бесполезно. Джейми был хорошим человеком, она интуитивно чувствовала это.
Он хороший мужчина, который, вероятно, не хочет тебя. Наверное, поцелуи ничего не значили для него. Тихие жестокие голоса снова вернулись, но Стелла не обратила на них внимания и отбросила одеяла. В комнате было холодно, поэтому она надела поверх пижамы большой шерстяной кардиган и вышла в коридор. Свет был включен, и она прошла до конца, остановившись перед спальней Джейми и приложив руку к груди, чтобы ощутить стук сердца. Она подняла руку, чтобы постучать, и дверь открылась. Джейми был одет в футболку и шорты для бега трусцой, словно собирался на ночную пробежку.
– Мне показалось, что я услышал тебя, – сказал он.
– А ты слушал? – спросила Стелла, надеясь, что это правда.
Он улыбнулся и шире распахнул дверь:
– Хочешь зайти?
– Да, – сказала Стелла. – Очень хочу.
Глава 16
«28 октября 1848 года
Моя дражайшая Мэри,
я пишу тебе с просьбой о визите. Не знаю, дойдет ли до тебя это письмо, так как в настоящее время я не в состоянии выйти из дома и вынуждена полагаться на свою горничную для доставки почты. Не знаю, то ли она небрежна по натуре, то ли действует по наущению. Так или иначе, я не получала известий от тебя или от отца, поэтому вынуждена предполагать, что мои письма так и не были отправлены. Или вы все забыли обо мне. Но нет, я в это не верю. И не буду верить до последнего.
Пожалуйста, приезжай на Куин-стрит. Один лишь вид твоего лица будет подобен целебному бальзаму для меня. Мой срок очень близок, и я переваливаюсь с ноги на ногу, как настоящая матрона. Горничная помогает мне одеваться. Понятия не имею, как бедняки могут сами одеваться в таком положении. Может быть, они спят в дневной одежде?
Хотя мистер Локхарт – очень способный врач, он убедил меня обратиться к мистеру Дж. Я. Симпсону. Я ушам своим не поверила, когда он впервые заявил об этом. Даже слышать имя этого человека из уст моего мужа было настоящим потрясением для меня. Обычно он впадает в ярость при звуках этого имени. Теперь он говорит, что ребенок лежит в неправильном положении для родов и для него было бы неподобающе принимать роды у собственной жены. И это, как ты помнишь, после месяцев лечения до того, как я забеременела, и после этого. У него не было ни малейших сожалений ни тогда, ни каждый день с тех пор, как он стал брать у меня кровь для анализа. Ох, как я ненавижу этот ритуал. Я понимаю, что мне не следует жаловаться и что мне повезло находиться под таким тщательным присмотром, но иглы просто невыносимы для меня.
Естественно, мистер Локхарт написал сообщение мистеру Симпсону, но мне пришлось поставить внизу свое имя. Он сказал, что Симпсон не сможет отказать даме в таком положении и что именно поэтому он выбрал для себя родовспоможение. Хотя многие врачи презрительно относятся к этой дисциплине, мистер Локхарт уверен, что здесь открывается широкое поле для исследований. В этом он находится в полнейшем согласии с мистером Симпсоном. Выслушав множество разных историй в течение прошлого года, как в салоне, так и от моей горничной, я не могу не согласиться с ними. Почему женщины должны претерпевать такие страдания, когда они приносят новую жизнь в этот мир? Священник говорит, что это воля Божья и что наши страдания есть наказание за первородный грех Евы, но я скажу, что мой Бог слишком добр, чтобы так жестоко карать нас всех. Впрочем, я не говорю этого вслух, так что не бойся.
Я полагаю, что Дж. Я. Симпсон поможет мне на дому, если снизойдет до сочувствия к моему трудному положению. Хотя мне хотелось бы иного. Я бы с радостью покинула этот дом, даже для достижения столь устрашающей цели. Мрачные стены угнетают мой дух, а дни становятся все длиннее. Я сшила распашонку и теперь работаю над вышивкой, но у меня дрожат пальцы, и я не могу делать такие аккуратные стежки, как раньше. Еще я стала бояться. Не родов, хотя не могу сказать, что я с удовольствием предвкушаю их, но самого материнства. Как я буду заботиться о младенце, наставлять и учить ребенка, если я такая слабая?
Джесси».
* * *
На следующее утро Стелла открыла глаза и обнаружила, что она находится не в собственной постели в спальне ее дома с голубовато-серебристыми обоями, на выбор которых было потрачено три недели, но и не в голубой спальне Манро-Хаус. Она находилась в спальне Джейми. В его постели. И да, когда она повернула голову, то увидела его самого. Его глаза были закрыты, дыхание было ровным и глубоким. Какое-то время она смотрела на него, запоминая его черты и дивясь тому, каким образом их отношения могли так измениться за одну ночь. Разумеется, подумала она, когда перевернулась на спину и потянулась всем телом, это была та еще ночь. Наверное, она проспала не более двух часов, но чувствовала себя просто фантастически.
