– Но надеюсь, из этого вырастет нечто хорошее.
– Ладно, посмотрим… – Стелла стояла неподвижно, вполоборота к двери. Не в силах направиться к безопасному коридору или к неведомой опасности, воплощенной в облике Джейми.
Он встал и быстро прошел по комнате, а затем положил ладонь на ее щеку и развернул к себе.
– Ты готова рискнуть?
Стелла приложила ладонь к его щеке, ощущая колючую щетину и прилив желания глубоко внутри. Она хотела сказать «да», но вместо этого приподнялась на цыпочки и поцеловала его. Она прижалась к Джейми и ощутила ответное объятие.
Поцелуй затянулся, открывая черную дыру бездонных ощущений, и она позволила себе провалиться внутрь.
Глава 17
«1 ноября 1848 года
Моя дражайшая Мэри,
мистер Симпсон отказался посетить нас. Очевидно, мистер Локхарт был очень груб с ним в предыдущих случаях и в своих бранных статьях. Я пребывала в чрезвычайном замешательстве. Хуже того, мой муж объявил, что я должна надеть поношенное платье и одна отправиться в дом мистера Симпсона, притворившись другой женщиной в надежде на то, что он примет меня. Я знаю, что мистер Локхарт жаждет получить представление о внутреннем мире мистера Симпсона и о его практике родовспоможения, но его мысли о том, что именно я смогу поведать после осмотра, находятся за пределами моего понимания.
Для подготовки к этой роли он велел мне проконсультироваться с горничной о привычках и обычаях низшего сословия и показал мне анатомические иллюстрации, от вида которых я, наверное, никогда не оправлюсь. Я опасаюсь, что мистер Дж. Янг Симпсон раскроет мою личину и сильно рассердится. Но еще больше я боюсь, что этого не случится, и тогда я буду вынуждена подвергнуться его доскональному осмотру, – и это при том, что я не лечилась ни у кого, кроме нашего дорогого доктора Лэйрда и моего мужа. Сейчас я всем сердцем желаю снова быть девушкой, а не замужней женщиной. Жить в родном Хаддингтоне, собирать чернику вместе с тобой и кататься на лодке по тихой речке.
На этом я пока что остановлюсь и продолжу в другой день, когда, надеюсь, смогу сообщить тебе более радостные новости. Я подожду с отправкой этого письма, так как не хочу тревожить тебя. Кроме того, мистер Локхарт считает, что я пишу слишком часто, и я боюсь, что он запретит мне отправить сразу два письма вместо одного».
«Мэри,
я встретилась с великим человеком. Конечно, я не должна так отзываться о нем в присутствии моего мужа, но могу рассказать тебе, какой он добрый и обходительный. Он сказал, что все идет превосходно и что при осмотре он не выявил никаких аномалий или причин для тревоги. Я едва не выдала себя, когда начала задавать вопрос о моей матке, – ведь простолюдины не знают такого слова, – но вовремя успела закашляться. Он велел известить его, когда приблизится мой срок, и не обращаться в больницу без крайней надобности. По его словам, если я буду содержать дом в чистоте, то лучше рожать там. Но я знаю, что муж все равно отправит меня в больницу, хотя он не может гарантировать, что именно мистер Симпсон будет присматривать за мной.
Я понимаю, что не должна давать волю своим фантазиям, но чувствую ужас, когда просыпаюсь одна в постели по ночам. Ребенок шевелится, но я боюсь, что он так и не сделает первый вдох. У меня жуткое предчувствие, и тут не помогают никакие молитвы. Мистер Локхарт дает мне лекарство от нервов, но оно не улучшает мое настроение. Мне нужно стараться еще сильнее и думать только о приятных вещах.
Твоя любящая Джесси».
«Дражайшая Мэри,
у меня хорошие новости! Мне разрешили рожать дома. Мой муж как будто отказался от намерения шпионить за мистером Симпсоном, и его глаза сияют новым светом. Он выглядит на пять лет моложе! Он считает, что изобрел новый способ профилактики родильной горячки, и хочет, чтобы я стала объектом для его эксперимента. Я сказала, что если это поможет его исследованиям, то я готова. По правде говоря, мне страшно, но если эксперимент будет успешным, это может спасти тысячи жизней. Только представь, Мэри! Тысячи женщин останутся в живых из-за одного маленького эксперимента. Я понимаю, что честь этого достижения будет принадлежать мистеру Локхарту, но приятно думать, что я тоже сыграла незначительную роль. Кроме того, мистер Локхарт уверяет, что я не подвергнусь никакой опасности и что он не допустит никакого вреда для своей „маленькой голубки“. Как я могу отказаться?
После рождения ребенка мистер Локхарт пропишет мазь для больных мест, и я надеюсь встать на ноги как можно скорее. Мистер Локхарт полагает, что причиной многих случаев послеродовой горячки является вынужденное долгое пребывание женщин в постели. По его словам, это распространенный фактор (разумеется, кроме самих родов, которые являются неустранимым фактором)…»
* * *
Стелла с трудом оторвалась от чтения письма. Оно было последним в пачке и резко обрывалось, как будто Джесси прервалась на середине предложения и не имела возможности закончить его. Стелла забаррикадировалась в своем кабинете, чтобы выполнить кое-какую работу, прекрасно понимая, что если она увидит Джейми, то моментально отвлечется от других дел.
В картонной архивной коробке находились пачки писем, куча фотографий на дне и несколько разрозненных мелочей, таких, как потускневшая медаль на ветхой ленточке и корешок квитанции из химчистки в Ливингстоне, датированный 1962 годом.
Джейми забросил изучение дневниковых записей Джеймса Манро, сказав что-то о необходимости «быть ближе к дому». Стелла понимала, что эпизод со спасательным катером вернул его к мыслям о родителях, и надеялась, что он найдет что-нибудь утешительное. Когда произошла трагедия, ему еще не исполнилось двадцати лет и он учился в университете. Должно быть, это оказало на него сильнейшее влияние, поскольку в таком возрасте человек обычно считает, будто взрослые всегда знают, что они делают. Было логично, что возвращение в Манро-Хаус пробудило ранние воспоминания, но Стелла опасалась, что он не найдет там ничего хорошего для себя. Она хотела, чтобы он сосредоточился на более отдаленном прошлом, когда его предки были изобретателями и экспериментаторами, а все личные темы были слишком чуждыми и далекими для какого-либо эмоционального воздействия.
Стелла начала укладывать вещи обратно в коробку. Сначала она положила дневник на фотографии, но потом, поскольку текущие дела были закончены, снова достала его и начала перелистывать. Джейми был прав: сплошные числа и графики. На титульном листе стояло имя Джеймса Манро и красовалась извилистая подпись, повторенная несколько раз, как будто он заучивал написание.
Обложка обветшала от времени, и несколько страниц отклеилось от корешка. Стелла вынула и тщательно разгладила их, а потом постаралась аккуратно заправить обратно. При этом она увидела, что одна страница отличается от других по цвету и толщине бумаги. Это было очередное письмо:
«Мэри,
сейчас я очень слаба, и от света у меня болят глаза. Мне не хватает воздуха, и я едва могу припомнить ту маленькую девочку, которая собирала чернику вместе с тобой. Я знаю, что у меня был ребенок, потому что мой живот больше не тугой и распухший, как раньше. Я ощущаю утрату как опустевшую комнату, которая когда-то была теплой и любимой, а теперь стоит холодная и заброшенная. Думаю, у меня была девочка. Мистер Локхарт не говорит со мной о ребенке. Он вообще не разговаривает со мной. Я знаю, что это письмо не будет отправлено и ты не прочитаешь его. Он сам прочитает его. А потом он накроет мое лицо влажной тканью и будет держать, пока я не засну. Может быть, на этот раз я засну и не проснусь. Я плыву глубоко под водой и не вижу поверхность. Я не могу подняться наверх».
