– Уезжай обратно в Лондон.
– Нет, – сказала Стелла. – Мне здесь нравится.
Мысленный образ их с Джейми, переплетенных под простыней в спальне, ярко вспыхнул перед ней, и она почувствовала, что краснеет.
– Вот черт, – пробормотал Роб и немного отодвинулся от стола. – Что такое с этой семьей?
– Это моя работа, – сказала Стелла, не обращая внимания на его слова. – Кроме того, мне здесь действительно нравится, и я хочу остаться.
Какое-то время Роб смотрел на нее, тяжело дыша. Потом он запустил руку в карман и достал связку ключей. Стелла мгновенно узнала их.
– Где ты их нашел? – Джейми будет готов убить ее, если она где-то обронила их.
– Я забрал их, – ответил Роб, и его покрасневшие глаза недобро прищурились. – Мне нужно было попасть в дом, и я не думал, что ты сможешь одолжить их мне.
– Ты вломился в Манро-Хаус? – Стелла ощутила первый укол страха. Вероятно, это была запоздалая реакция, но она очень давно была знакома с Робом, который всегда заботливо относился к ней. Его недавние решения были по меньшей мере неразумными, как будто он немного повредился в уме, но все же… В конце концов, он учил детей в начальной школе и надевал вязаный жилет на рубашку, когда отправлялся на работу.
– Я вошел в дом, когда вы с Джейми устроили тот романтический ужин, – Роб открыто усмехался.
– Откуда ты вообще знал…
– У него есть ключи, – перебил Роб. – Ключи от коттеджей, принадлежавших владельцам поместья. У него есть ключи от моего дома.
– Так вот в чем дело! Ты думаешь, что Джейми побывал в твоем доме?
– Не он, а его отец. Это было давно. Мне нужно, чтобы ты рассказала мне все, что Джейми когда-либо говорил обо мне и моей семье.
– Ты обманом заставил меня обратиться о приеме на работу к Джейми Манро, – сказала Стелла. – Ты солгал мне. А теперь ты хочешь, чтобы я предала своего работодателя, нарушила юридическую договоренность и мою собственную рабочую этику.
Стелла собиралась добавить «к тому же ты отравил Эсме», но что-то остановило ее. Тот же инстинкт подсказывал ей, что теперь она должна держаться подальше от этого человека.
– Думаю, он что-то скрывает.
Роб протянул руку и положил ее на руку Стеллы. Его ладонь была потной, но Стелла воздержалась от моментальной реакции. Больше всего ей хотелось уйти и подышать свежим воздухом, но сначала она должны была выяснить, о чем говорит Роб.
– Я знаю, что тебе не нравится Джейми, но он не сделал ничего плохого…
– Возможно, не он. – Роб сжал ее руку. – Но он что-то скрывает.
– Что именно? – Стелла выдернула свою ладонь и сложила руки на груди. – Тебе нужно найти что-то поубедительнее расплывчатых обвинений.
Роб огляделся по сторонам, как будто опасался, что их подслушивают, а потом тихо заговорил:
– Джеймс Манро-старший имел привычку брать все, что он хочет и кого захочет. Когда мне исполнилось четырнадцать лет, мои родители постоянно ругались друг с другом. Однажды отец напился и сказал мне, что мать занята в «большом доме», и что поэтому их отношения так испортились. Он сказал, что это у матери был роман на стороне, но она ничего не могла поделать, потому что Манро-старший принудил ее к этому.
– Боже, – сказала Стелла. – Это действительно плохо, но…
Роб не слушал ее. Он даже не смотрел на Стеллу, но уставился в столешницу, как будто там возникали картины из прошлого.
– Вскоре после этого мой отец ушел из семьи, и я больше никогда не видел его. Никто из нас даже не слышал о нем. В те времена это было очень тяжело. Мать старалась изо всех сил, а я смог получить работу по субботам, но все равно нам никогда не хватало денег.
– И ты винишь отца Джейми в разрыве между твоими родителями.
Роб посмотрел на нее. Она ожидала увидеть печаль, но в его глазах горела ярость.
– Ты не понимаешь! В тот вечер отец действительно напился в стельку и все мне рассказал. С тех пор я его не видел.
– Он ни разу не выходил на связь?
Роб медленно покачал головой.
– Я был в бешенстве из-за его ухода. Но мама не хотела говорить со мной об этом, так что мы помалкивали. А потом я уехал отсюда и поступил в университет. Я смог выбраться и начать самостоятельную карьеру. Я думал, что все плохое осталось позади.
– Извини, – сказала Стелла. – Ты никогда не говорил о своих родителях. Я не имела представления…
– Понимаешь, я всегда думал, что в ту ночь он просто отрубился на диване. Сам я напился вместе с Дугом и остался ночевать у него. Не возвращался домой до выходных, а к тому времени отец ушел из дома. Он бросил нас. Я считал, это было из-за того, что он верил Манро, а не моей маме, а его откровенность со мной была чем-то вроде последней соломинки.
– Ты думаешь, он верил, что у твоей матери был настоящий роман с Джеймсом Манро и никто не принуждал ее к этому.
– Да. Но теперь я не уверен, что он просто взял и ушел, – Роб повел плечами. – Я хочу сказать, что больше никогда не слышал о своем отце. Какое-то время я так сердился на него из-за его ухода и на маму из-за того, что она спала с этим богатым ублюдком, что больше не мог ни о чем думать. Но потом я по-настоящему разозлился на Манро. Может быть, мама все-таки говорила правду, и он заставил ее… а может, и нет. Но так или иначе он влез в отношения моих родителей.
Роб все время смотрел на стол, теребя этикетку своей пивной бутылки и отрывая от нее мелкие кусочки.
– Я думал, что оставил все это позади, но наш переезд в Арисейг всколыхнул прошлое. Как будто оно осталось здесь и дожидалось моего возвращения. С тех пор я много думал о тех первых днях после ухода отца. Мы с мамой были потрясены, но она не желала ничего обсуждать. Мне казалось, что она пребывала в замешательстве. То есть все вокруг как будто знали про ее связь с Манро-старшим и осуждали ее за это.
– Это оборотная сторона деревенской жизни, – заметила Стелла.
– Мне известно, что когда мама в тот день вернулась с работы, то нашла записку. Я никогда не видел ее и не знаю, что там сказано. Мама просто сказала, что он извинился перед ней. Его чемодан исчез вместе с его одеждой, бритвой, зубной щеткой, наполовину прочитанной библиотечной книжкой и его паспортом, но дело в том… – теперь Роб напряженно посмотрел на Стеллу, как будто хотел, чтобы она осознала важность его слов, – дело в том, что он не взял свою медаль.
– Я не…
– Он любил эту проклятую штуку. Изводил меня до безумия рассказами о том, как его дед вернулся после войны с этой медалью. Теперь, если подумать об этом, я не могу поверить, что он ушел навсегда, так и не забрав ее.
– Может быть, он не хотел уходить навсегда. Возможно, он считал, что когда-нибудь сможет успокоиться и вернуться домой. – Пока Стелла говорила, у нее покалывало кожу. Она вспомнила, как собирала собственную вещевую сумку, не имея четкого представления о том, как долго ее не будет в Лондоне, отчасти обезумевшая от горя и предательства.
