– Не сиди там, простудишься. Надень халат.
– Мне не холодно.
– Малышка замерзла, перенеси ее к нам.
Ответ Демельзы заглушил внезапно обрушившийся на окно шквал града. Переговариваться не имело смысла, Росс вылез из кровати, надел свой халат, прихватил халат для жены и, подойдя к Демельзе, накинул ей его на плечи.
Некоторое время они вместе смотрели на дочку. Джулия не спала, у нее раскраснелись щечки, и всякий раз, когда девочка хотела заплакать, плач прерывался сухим кашлем.
– У нее жар, – громко, чтобы перекричать шум ветра, сказал Росс.
– Наверное, это из-за того, что зубки режутся. Надеюсь…
Град прекратился так же внезапно, как и начался. И после этого вой ветра казался едва слышным свистом.
– Лучше возьмем ее на ночь к нам, – предложила Демельза.
Она наклонилась над кроваткой – как показалось Россу, довольно неловко – и взяла дочь на руки. Халат соскользнул на пол.
Росс проводил Демельзу до кровати, и они вместе уложили дочку.
– Я сейчас, только глоточек воды выпью, – сказала Демельза.
Росс наблюдал за тем, как она подошла к кувшину и налила в кружку воды. Медленно выпила и налила еще. Тень Демельзы покачнулась и поползла по стене вниз. Росс в ту же секунду оказался рядом с женой.
– Что с тобой?
– Кажется, простыла, – ответила та.
Росс взял ее за руку. Несмотря на царивший в комнате холод, рука Демельзы была горячей и влажной.
– И давно это у тебя?
– Всю ночь. Вечером почувствовала, что начинается.
Росс внимательно посмотрел на жену, разглядывая ее лицо при тусклом свете, а потом потянул вниз ворот ее ночной сорочки.
– У тебя шея припухла.
Демельза отступила на шаг и закрыла лицо ладонями.
– Моя голова. Как же болит голова, – прошептала она.
Росс разбудил Гимлеттов, перенес дочку и Демельзу в гостиную, устроил их перед камином и укутал в одеяла. Джона послал за Дуайтом. А Джейн приказал застелить кровать в комнате Джошуа – там не коптил камин и окна выходили на юг. В такую бурю лучше помещения для больных не найти.
Росс порадовался, что сменил прислугу. Гимлетты не Пэйнтеры, они не ворчали и не стенали, жалуясь на свою горькую судьбинушку.
Росс тихо разговаривал с Демельзой. Пока он пытался внушить жене, что их дочь крепкая девочка и наверняка очень быстро поправится, в голову ему приходили самые мрачные мысли. Они накатывали волнами, грозили затопить здравый смысл и лишить его хладнокровия. Демельза сама сунула голову в петлю. Родственные обязательства…
Нет, дело не в этом. Росс не мог понять, что именно подтолкнуло жену к этому шагу, но он знал, что за этим стоит нечто большее, чем родственные обязательства. Для Демельзы все сплелось воедино: ее участие в побеге Верити; его ссора с Фрэнсисом; их с ней размолвка; крах медной компании; ее визит в Тренвит-Хаус. Все это нельзя было рассматривать по отдельности, и странным образом теперь ответственность за болезнь жены лежала и на нем тоже.
Росс не стал демонстрировать свою тревогу и недовольство три дня назад, и уж тем более нельзя было делать это теперь. Он обтирал Демельзе лоб, пытался шутить и поглядывал на Джулию, которая, наплакавшись, наконец заснула.
Спустя еще какое-то время Росс пошел помочь миссис Гимлетт. Камин в гостиной уже растопили. Джейн, опасаясь сырости, забрала белье наверху и перестелила его на кровать внизу. Пока Росс помогал Демельзе забраться в постель, весь дом от ветра ходил ходуном, хлопали ковры, дребезжали картины.
Грохнула входная дверь. Дуайт Энис снял в холле мокрый плащ и прошел в комнату Джошуа. Он осмотрел горло Демельзы, прощупал пульс и задал пару вопросов, после чего переключил свое внимание на малышку. Росс стоял рядом со свечой в руке. Демельза тихо лежала в кровати-алькове и наблюдала за врачом. Спустя несколько минут Энис вышел в холл за своим саквояжем, Росс пошел следом за ним.
– Что скажете?
– Обе больны.
– Вы имеете в виду гнойную ангину?
– Симптомы очевидны. У вашей супруги они выражены сильнее, чем у дочери. Вплоть до розовых кончиков пальцев.
Энис отводил взгляд и хотел вернуться обратно в комнату, но Полдарк его остановил:
– Насколько все плохо?
– Я не знаю, Росс. Некоторые быстро проходят через пик болезни, но выздоровление – это всегда долгий путь. От трех до шести недель.
– О, мне не важно, сколько это займет времени, лишь бы они поправились.
Дуайт похлопал Росса по плечу:
– Ну-ну. Все будет хорошо.
– Как это лечится?
– Тут мало что можно сделать, в основном все зависит от организма больного. По моему опыту, помогает молоко. Но обязательно кипяченое, обязательно. Оно поддерживает силы. Строгий постельный режим, никаких физических усилий и полный покой. Необходимо ограничить любые нагрузки на сердце. Можно попробовать прикладывать к горлу морскую соль. В пользу кровопускания я не верю.
– А кризис скоро наступит?
– Нет. Через день или два. А пока наберитесь терпения и не падайте духом. У них больше шансов, чем у деревенских жителей. Те лежат полуголодные, без света и воды.
– Да, конечно.
Росс вспомнил, что сказал ему Дуайт два дня назад: «Результат лечения предсказать невозможно. Бывает, что сильные умирают, а слабые выживают».
Глава седьмая
Северный ветер не переставал еще трое суток.
Под конец первого дня нового года ветер принес еще и снегопад, и на следующее утро вдоль изгородей и стен домов образовались заносы, но продуваемая сильным ветром земля оставалась голой.
Увешанная сосульками водокачка стала похожа на сгорбленную нищенку, вода в кадке замерзла. По небу бежали мертвенно-бледные тучи.
Ближе к полудню снова начался град. Он даже не падал, а стелился по земле. Казалось, ни одно окно не способно выдержать такой напор. Град барабанил в окно, а потом вдруг ненадолго прекращался, и в паузе можно было услышать, как где-то вдалеке воет и ревет, подобно огромному зверю, северный ветер.
Все эти жуткие звуки стали частью кошмаров Демельзы. Температура не спадала еще два дня, и, казалось, старая кровать Джошуа возвращает нетвердое сознание Демельзы в ее первую ночь в Нампаре.
Время пошло вспять.
Она тринадцатилетняя оборванка, голодная, невежественная, дерзкая и одновременно напуганная до смерти. Ее раздевают догола и моют под водокачкой. Вот она в пахнущей лавандой сорочке ложится спать на огромную кровать. На спине еще не зажили рубцы от побоев отца, ребра ноют от тумаков, которыми ее наградили уличные мальчишки на ярмарке в Редрате. Свеча оплывает на прикроватном столике, раскрашенная статуэтка Девы Марии кивает ей с каминной полки. Но самое страшное – она не может глотать. Кто-то набросил петлю ей на шею. А еще Некто страшный притаился за дверями библиотеки: ждет, пока она заснет и потухнет свеча, тогда они в темноте вместе подкрадутся к кровати и затянут петлю.
