– Да?
– Мне не следовало так говорить.
– Что именно?
– Ты имела право на внимание со стороны всех этих кавалеров, раз уж я оставил тебя одну.
– Ох, Росс… Но я понимаю, почему ты так себя повел. Дело не в любопытстве и не в сочувствии. Я волновалась за тебя. А они налетели, как пчелиный рой. Я просто не успела ничего придумать. А тут ты…
Демельза снова забралась на большую кровать с пологом, а Росс сел с ее стороны и поставил ноги на приступку. Демельза обхватила колени и посмотрела на мужа:
– А еще я беспокоилась за Верити.
– За Верити?
Она все ему рассказала.
Они надолго замолчали. Это было то самое дружеское молчание, которое часто заменяло им любые слова.
– О господи, – вздохнул Росс, – в этом мире все шиворот-навыворот. – Он откинулся назад и облокотился на ее колени. – Целую неделю я готов был молотить кулаками по воздуху, раз уж ничего стоящего моей злости не было под рукой. Ну да ты и сама знаешь. Но похоже, Демельза, сейчас я слишком устал, у меня просто не осталось сил на ненависть.
– Я рада.
Спустя еще несколько минут Росс тоже забрался на кровать. Он тихо лежал рядом с Демельзой и смотрел на балдахин, потом повернулся на бок и задул свечу. Демельза обняла мужа и положила его голову себе на плечо.
– Сейчас я впервые за четыре дня протрезвел, – признался Росс.
Впервые они лежали вот так рядом. Но Демельза не сказала этого вслух.
Глава двенадцатая
Утром Уорлегганы ясно дали понять, что весьма недовольны тем, как закончился скандал за карточным столом. В воздухе чувствовались отчужденность и напряжение. Росс даже удивился: неужели они ожидали, что гости молча позволят себя обобрать?
Но у него не было времени поразмышлять на эту тему: до отъезда надо было успеть повидаться с Паско.
В последние дни Росс почти не занимался делами компании, и теперь накопилось много проблем, которые следовало обсудить с банкиром.
– Я слышал, вы на днях были в Лонстоне, – несколько нервно сказал Паско.
– Значит, вы в курсе.
– Удивительное дело, я редко выхожу из дома, разве только прогуляться вверх по холму для поддержания здоровья, и все равно ко мне слетаются все последние новости со всего мира. Надеюсь, эта авантюра не слишком вам навредила?
– Если вы о телесном здоровье, то вроде бы нет. Конечно, надо еще подождать, лихорадка может проявиться спустя несколько дней.
Паско слегка поморщился:
– Насколько я понимаю, ваши действия по взлому тюрьмы не нашли одобрения в обществе.
– Другого я и не ожидал.
– Так-так. Значит, молодой человек умер? Да… Признаюсь, я не думаю, что за всем этим что-то последует. Естественно, при рассмотрении вашего поведения встанет вопрос, подходит ли данная тюрьма для содержания в ней людей. А судьи не заинтересованы в том, чтобы предавать это дело широкой огласке. Видите ли, все они в большинстве своем благонамеренные мелкопоместные дворяне. Многие из них патриоты и с завидным рвением отстаивают общественные интересы. Их в немалой степени волнует репутация графства. Так что, я думаю, они сомкнут ряды и проигнорируют ваше участие в этом деле. Таково мое мнение, если оно чего-то стоит.
Росс постучал пальцами по голенищу сапога.
– Все это немного печально, – продолжил Паско, глядя в окно, – поскольку некоторые из акционеров «Карнморской медной компании» окажутся, так сказать, по другую сторону баррикад.
Росс посмотрел на банкира:
– Что вы имеете в виду?
– Ну, Сент-Обин Трисайз, Альфред Бэрбэри и другие – они ведь судьи, не так ли? А потому будут смотреть на случившееся со своей колокольни. Впрочем, вполне возможно, что все это вообще ничем не закончится.
Росс хмыкнул и встал:
– Хорошо бы, чтобы они со своей колокольни увидели, что нам и без междоусобиц есть с кем побороться.
Паско поправил очки и стряхнул с сюртука табачные крошки:
– Я вчера не был в Зале приемов, но слышал, что бал удался. Как я понял, ваша супруга пользовалась там успехом.
Росс вскинул голову. Паско обычно не был склонен к сарказму.
– В каком смысле?
Банкир несколько удивился такой реакции гостя:
– В самом хорошем. Если в успехе есть какие-то неприятные стороны, то я о них пока что не слышал.
– Да, конечно. Просто я вчера был не в духе и не обратил внимания.
– Надеюсь, невнимательность не есть признак лихорадки?
– О нет. Так что вы говорили?
– Насчет чего?
– О моей жене.
– Я всего лишь повторил то, что дошло до моих ушей. Несколько дам отметили ее красоту. И, как я понял, сам лорд-наместник поинтересовался, кто она такая.
– Что ж, это весьма лестно, – сказал Росс, стараясь не показать удивления.
Харрис Паско пошел провожать гостя к парадной двери:
– Вы остановились у Уорлегганов?
– Мы едва ли могли отказаться. Думаю, больше они нас не пригласят – невозможно долго держать в секрете мое участие в медеплавильной компании.
– Да уж. А то, что вчера произошло между вами и Мэтью Сэнсоном, не улучшит ваши отношения с Уорлегганами.
– Вы определенно хорошо информированы.
Паско улыбнулся:
– Мне рассказал об этом некий Воспер. Но такого рода истории быстро разлетаются по городу.
– Не понимаю, как это может отразиться на Уорлегганах? Их ведь даже не было в тот момент за игорным столом.
– Что верно, то верно, но ведь Сэнсон их родственник. Двоюродный брат Джорджа.
Росс запнулся:
– Да ну? Я и не знал.
– Старик Уорлегган был кузнецом. Полагаю, вы об этом слышали. Так вот, у него было трое детей. Дочь вышла за какого-то бездельника по фамилии Сэнсон. Он и есть отец Мэтью Сэнсона. Старший сын старика Уорлеггана, Николас – отец Джорджа, а младшего зовут Кэри.
Росс вздохнул и попытался все обдумать:
– Он ведь мельник, не так ли?
– Ну, так его называют, – ответил Харрис Паско и многозначительно посмотрел на Росса.
В час дня Полдарки покинули дом Уорлегганов. Джордж великодушно спустился, чтобы проводить гостей. О скандале накануне ночью никто не обмолвился ни словом, а Сэнсона и след простыл. Прощаясь, они смеялись, благодарили за гостеприимство и оказанную честь и с разной степенью искренности заверяли друг друга, что ждут не дождутся следующей встречи. Затем все пятеро Полдарков направили своих лошадей вверх по Принцес-стрит.
