– Вовсе нет.
– И кто же ему все это рассказал?
– О, наверняка какая-то влиятельная персона.
– Святые угодники! – повторила Демельза. – Я даже не знала, кто из них лорд-наместник.
– Как видишь, на балу, в отличие от меня, были также и те, кто смог оценить тебя по достоинству.
– О, Росс, я просто не могу поверить! – У Демельзы даже голос зазвенел от волнения. – Как можно кого-то разглядеть в такой толчее? Паско небось сказал это, просто чтобы сделать тебе приятное.
– Это далеко не так, уверяю тебя.
Они подъехали к дому. Дверь была открыта, но их никто не встречал.
– Я… Даже представить себе не могу подобное, – сказала Демельза. – Наверное, это все из-за того чудесного платья, которое ты мне подарил.
– Красивая рама еще не делает картину красивой.
– Уф… У меня голова кругом пошла. Никогда бы не подумала…
Джон Гимлетт мелкими шажками выбежал из-за дома. Он принялся извиняться за то, что не встретил хозяев; его круглое лицо светилось добротой. Росс и Демельза почувствовали, что им рады. Росс хотел передать малышку Джону, но Демельза запротестовала, и ей первой помогли спрыгнуть с лошади.
Она приняла у Росса дочку и на секунду остановилась, чтобы поудобнее пристроить ее на груди. Джулия сразу поняла, кто взял ее на руки, и заулыбалась от радости, загукала и подняла вверх крепко сжатый кулачок. Демельза поцеловала кулачок и осмотрела пухлое личико малышки в поисках изменений. Ей показалось, что Джулия выглядит немножко хуже, чем тридцать шесть часов назад. Демельза пришла к выводу, что в этом возрасте дети не могут выглядеть хорошо, если надолго оставить их без присмотра матери.
«Некоторые дамы отметили твою красоту, а сам лорд-наместник захотел узнать твое имя». – «Наверное, это все из-за того чудесного платья, которое ты мне подарил». – «Красивая рама еще не делает картину красивой».
Демельза всегда знала, что Джулия, когда вырастет, будет гордиться своим отцом, но прежде ей даже в голову не приходило, что ее дочь может гордиться своей матерью. Эта чудесная мысль сияла, как солнце над морем, освещая жизнь новым светом. Демельза сделает для этого все, что в ее силах. Она научится быть истинной леди, научится стареть красиво. Она еще молода, так что успеет научиться.
Демельза посмотрела на Росса, который только-только спешился со Смуглянки. Вчера вечером и позавчера она боялась за мужа, но сегодня он успокоился. Демельза подумала, что, если бы ей удалось уговорить его не уезжать из дома хоть несколько дней, к нему бы обязательно вернулось душевное равновесие. Она должна была об этом позаботиться.
Джулия начала проявлять признаки беспокойства.
– Утю-тю-тю, агу-агу, – засюсюкала Демельза и засмеялась сама над собой.
Она подумала о том, какая сложная все-таки штука жизнь и в то же время насколько судьба благосклонна именно к ней, а потом вздохнула и понесла малышку в дом.
Глава тринадцатая
Керен торопилась, и у нее имелись для этого основания. Она несла в корзине две соленые сардины, которые купила по два пенса на ужин Марку, и хотела вовремя накрыть на стол. Керен пробежала бо́льшую часть пути, ворвалась в дом и стала собирать хворост, чтобы разжечь огонь. Марк, помимо шахты, подрабатывал также у Уилла Нэнфана. В ту неделю, когда ему выпадали ночные смены, распорядок был таким: с десяти до шести он работал на шахте; с семи до двенадцати спал; потом часок возился в саду; затем шел пешком около мили к Нэнфану, где трудился до семи. Домой он возвращался где-то в половине восьмого, дремал часок или около того перед ужином и снова шагал на шахту. Тяжело, но приходилось крутиться: иначе никак, потому что, как выяснилось, Керен была никудышной хозяйкой. Она, что до крайности удивляло соседей, предпочитала покупать готовую еду, а не стряпать сама. В Соле Керен задержалась, потому что остановилась посмотреть, как два рыбака дерутся из-за сети, а теперь обнаружила, что прибежала домой вовремя и не было смысла так торопиться. Но нынче она не проклинала себя и не винила Марка за то, что так привязана к его распорядку дня… и на то была особая причина. Сегодня Дуайт был дома.
Керен не видела доктора уже около недели. А сегодня Энис опять здесь. Керен накрыла на стол, растолкала Марка и теперь смотрела, как он ест, а сама клевала за ужином, как птичка. В этом отношении она была очень непостоянна, как, впрочем, и во многих других отношениях. Могла сидеть голодная, если еда ей не нравилась, но, когда появлялось что-то вкусненькое, наедалась до отвала.
Марк готовился идти на смену. Керен за ним наблюдала и чувствовала какую-то внутреннюю напряженность, которую уже не раз за собой замечала, и всегда по одному и тому же поводу. Марк в последнее время был угрюмым и не особо уступчивым. Иногда Керен казалось, что он следит за женой, но ее это не беспокоило, потому что она была уверена, что всегда сможет перехитрить простоватого мужа, да она и не делала ничего подозрительного, когда тот был поблизости. Керен была по-настоящему свободна, только когда Марк работал в ночную смену, но до сих пор еще ни разу этим не воспользовалась. И не потому, что опасалась, что ее заметят; Керен боялась, что Дуайт изменит свое мнение о ней.
Солнце скрылось за вечерними облаками, и только по последнему всполоху в небе можно было понять, что оно закатилось за горизонт. Тени в комнате давно сгустились, и Керен зажгла свечу.
– Ты бы поберегла свечу до темноты, – сказал Марк. – Свечи уже стоят по девять пенсов за фунт и все дорожают.
Вечно он жалуется на дороговизну. Неужели думает, что она будет жить в темноте?
– Если бы ты построил дом окнами на запад, по вечерам у нас было бы светлее, – ответила Керен.
Вечно она жалуется, что муж не так построил дом. Неужели думает, что он поднимет его и переставит так, как ей хочется?
– Ты запирай дверь, когда меня нет, – велел Марк.
– Но тогда мне придется потом вставать, чтобы тебя впустить.
– Ничего страшного. Делай, что говорю. Мне не нравится, что ты спишь тут одна без присмотра, как сегодня утром. Не пойму, неужели тебе самой не страшно?
Керен пожала плечами:
– Никто из местных не осмелится сюда наведаться. А какой-нибудь нищий бродяга не знает, что я в доме одна.
Марк поднялся из-за стола:
– Ладно, не забудь сегодня запереться.
– Хорошо.
Он взял свои вещи и пошел к двери. Перед тем как выйти за порог, Марк оглянулся. Керен сидела за столом, единственная свеча освещала ее белую кожу, черные ресницы, темные волосы. Она сидела, поджав губы, и даже не обернулась в его сторону. Внезапно Марк содрогнулся от приступа любви и ревности. Вот за столом сидит женщина, восхитительная, как спелый фрукт. Она его законная жена, но в последнее время ему все чаще начинает казаться, что на самом деле эта прекрасная женщина создана не для него.
