Что-то коснулось его. Не физически, но он ощутил покалывание кожей головы – что-то было рядом или под ним. Он пристально всмотрелся, но ничего не увидел в пещере; взглянул вниз, сквозь серо-зеленую прозрачную воду. А затем устремил взгляд вверх.
Огромный белый медведь стоял прямо над ним, на краю ледника, и смотрел на него. Шон различил шрам, пересекавший черную губу зверя, создавая впечатление усмешки. Должно быть, медведь выследил его, пока он дрейфовал на волнах своей памяти, и вот они сошлись.
Шон активно заработал веслом, стремясь отплыть от пещеры подальше, но течение относило его к ледовому поясу. Медведь наблюдал за ним с интересом и медленно двигался рядом вдоль ледника, держа дистанцию.
Шон знал, что ему нельзя отводить взгляда от зверя. Он совершенно отчетливо ощутил, как медведь раздумывает: прыгнуть сейчас или чуть позже. Если Шон подплывет ближе к берегу или потеряет контроль над лодкой и перевернется, медведь непременно воспримет это как сигнал к нападению. Были известны случаи нападения медведей на каяки, но только с берега.
Ледник был высок, а медведь был здоров и весьма умен; он знал течения и внимательно наблюдал за Шоном. Когда Шон встретился с ним взглядом, то осознал: как медведь ждет, что он запаникует и совершит ошибку, и буквально побуждает его сделать это. Он собрался с силами и ответил ему таким же взглядом, несмотря на озноб в ногах.
Течение было мышцей воды, захватывавшей весло и тянувшей его под каяк. Свет замерцал, и горы встали на дыбы и сомкнулись над ним черной массой. Медведь опустил голову, выискивая место для прыжка. Шон подумал о ноже: почему он не взял с собой нож? С ножом он мог бы еще что-то предпринять…
Медведь изготовился к прыжку, когда по гранитным стенам фьорда раскатился резкий рев, и он осмотрелся в недоумении. По воде прошла вибрация мотора «Зодиака». Шон по-прежнему не отводил взгляда от медведя – тот еще мог прыгнуть, даже сейчас. Человек и зверь мерили друг друга взглядом. Сила была на стороне зверя, но удача – на стороне человека. Медведь повернулся и пошел широким шагом вверх по леднику и вскоре скрылся из виду.
Дэнни Лонг с винтовкой за спиной замедлил «Зодиак», приближаясь к каяку.
С ним были Бенуа, Цзя и две молодые блондинки – на всех ярко-оранжевые спасательные жилеты, и все фотографировали пейзажи. Медведя они не увидели.
– Прошу прощения, сэр, но гости пожелали прокатиться.
Шон, сделав над собой усилие, произнес:
– Конечно.
Лонг аккуратно завел «Зодиак» за каяк, давая Шону возможность легче справиться с течением.
– Как вам в каяке?
– Отлично, – сказал он, оглянувшись. – Но больше тут никто не плавает. Из-за течения. – Он оглядел склоны. Медведь исчез, и он был этому рад.
– Да, сэр, течение изменилось. Я заметил.
Шон оставил гостей Кингсмита восторгаться красотами ледника и поплыл обратно. Только сев на самолет тем вечером, он осознал, что за все время пребывания на вилле он совсем не думал о Томе. Он отправился посмотреть, где Том встретил смерть, и оплакать его, но встреча с медведем заставила его почувствовать себя более живым, чем за многие годы. И в нем проснулось сексуальное желание.
Вскинув винтовку, я снова ощутил, как мое сердце сжимается от жуткого чувства, что у меня на мушке висит чья-то жизнь; и снова я ощутил в своих костях гложущий голод прошлого; эту болезненную жажду красного, теплого, сочного мяса – чувство, что испытывает волк, преследуя добычу. Тот, кому довелось по-настоящему голодать, в Арктике или где бы то ни было, поймет это чувство. Иногда воспоминание о нем настигает меня в самых неожиданных местах. Однажды оно возникло после радушного ужина, на улицах великого города, когда попрошайка с осунувшимся лицом протянул руку за милостыней.
Северный полюс (1910 г.).
Роберт Э. Пири
7
Шон узнал стюардессу с улыбкой экономкласса, приветствовавшую пассажиров, когда садился на борт самолета, отправлявшегося обратно в Великобританию. Увидев его, она включила улыбку первого класса и вся подтянулась:
– Добро пожаловать на борт, сэр! Меня зовут Лиза, и если вам что-нибудь понадобится, пожалуйста, дайте мне знать. – Она провела его до места. – У нас на этот раз предостаточно льда, и я позабочусь, чтобы вы получили побольше. Вы останетесь в Лондоне на ночь?
– Я там живу.
– Я тоже!
Сердце его упало. Ей точно сказали, кто он такой.
Шон занял свое место, подумав о том, что с Мартиной ему уж точно не нужно беспокоиться о том, нет ли в ее интересе к нему финансовой составляющей. Моложе его почти на шестнадцать лет, она была весьма успешна в бизнесе и могла купить себе все, что хотела, и потому особенно ценила подарки: изысканные, дорогие и такие, которые было сложно достать. Все остальное она считала «ширпотребом».
Он смотрел, как салон заполняли пассажиры. Симпатичная напарница Лизы поймала его взгляд и тоже улыбнулась с намеком. Он отвернулся.
Было время, когда Шон посчитал бы просто неразумным не пригласить их обеих на ужин в Лондоне и дать волю своим животным инстинктам. Убей охотника – убьешь мужчину, сказал ему однажды Кингсмит, и он даже пробовал объяснить это Гейл.
Не сработало. На самом деле это, возможно, и стало для них началом конца или, по крайней мере, чертой, за которой она отказалась принимать его ложь. Гейл не хотела слышать о тех случаях, когда он уступил соблазну или увлекся женщиной слишком красивой, чтобы можно было пройти мимо, не столько даже ради секса, сколько того волшебного момента, когда он мог увидеть свое отражение в ее глазах: отражение героя, исследователя, покорителя. Испытать мимолетное чувство приятия. Вообще-то он никогда не говорил ничего подобного Гейл, поскольку она часто бывала зла на него и расстроена, и он просто не мог найти нужных слов.
Стюардессы явно обсуждали его. Когда он попросил водки с тоником, Лиза сама приготовила ее на бортовой кухне и принесла ему – очень крепкую, с несколькими кубиками льда. Когда он направился в умывальную (ему сказали, что нужно называть это место именно так, несмотря на подсвеченную табличку с надписью «туалет»), она возникла перед ним, ее глаза сверкали. Он закрыл за собой дверь и проверил карман. Там лежала ее визитка. Он пару раз бывал «членом клуба летунов»; Лиза, очевидно, тоже.
Шум спускаемой воды заполнил туалетную кабинку, он вымыл руки и взглянул на себя в зеркало. Он хотел оказаться с Мартиной, он хотел ее, но не измотанную и разбитую после долгого дня, а такую, чтобы ей самой хотелось этого. Он представлял, как войдет домой, почувствует умопомрачительный запах с кухни, она радостно встретит его, и на ней будет что-то красивое и легкое.
Мартина прислала за ним машину в аэропорт и ждала его дома с перелитой в графин бутылкой «Марго» 1966 года, и пусть даже она не трудилась над блюдом его мечты, но, по крайней мере, купила хорошие стейки. На Мартине было черное платье, в котором, как знала, она ему особенно нравилась, а стол украшали цветы и свечи. Кроме того, Мартина была умной женщиной и понимала, когда секс должен предшествовать беседе, а это был как раз такой случай. Только потом, когда она поднялась на локте, чтобы видеть его лицо, он вспомнил об их незаконченном разговоре.
