Внутренняя энергия солистки совершенно завладела им – только так и можно было вынести это выступление и высидеть весь фильм, который он все равно не мог смотреть из-за нее. Шон сдался и тупо уставился на Таню – на ее крепкое тело с женственными изгибами и белую плоть в мерцающем свете киноэкрана. У нее было широкое лицо и раскосые глаза над высокими округлыми скулами. Ее длинные темные волосы, вначале собранные в узел, теперь свободно ниспадали, и ее выступление еще в большей степени привлекало внимание аудитории.
Когда Шон уставился на нее, подчинившись голосу, певица и музыканты исчезли, и он оказался рядом с охотником Нануком, улавливая влажный запах снега и щурясь от пронизывающего ветра. Физически он оставался в глубоком кожаном кресле в Зале королевы Елизаветы, но его сознание было на большой охоте за моржами.
Голос певицы парил в затаенном возбуждении вместе с охотниками, выслеживавшими свою великую добычу, привольно растянувшуюся на льду, а звуки ударных накаляли их напряжение. Таня Тагак скользила в своем платье, понижая голос, словно перемещаясь вместе с камерой из засады все ближе и ближе к группам спокойно лежавших моржей, не подозревавших об опасности.
Камера выделила одного моржа, крупного самца. Копье Нанука было воплощением голода, когда он полз к нему, а за ним остальные охотники, с хитрой сноровкой передвигавшиеся на своих животах, приближаясь к моржу, все еще лежавшему на льду в блаженном неведении.
Несколько животных повернули головы, оглядывая окрестности, но охотники проворно притаились, и моржи вернулись к своим делам, умываясь, поводя носами и перекатываясь. Шон в невероятном напряжении подался вперед, глядя, как храбрый Нанук продвигается все дальше со своим копьем, а затем мгновенно вскакивает и одним плавным движением вгоняет гарпун в моржовый бок. Морж ревет от боли.
На сцене Таня Тагак передает весь ужас и панику стада моржей, устремившегося к воде за спасением, но, оказавшись там, они не забывают о своем раненом товарище. Он пытается последовать за ними, но рвущий плоть зубец удерживает его, и охотники выскакивают из укрытий точно волки. Помня о бивнях и силе моржа, они с опаской вгоняют в него свои гарпуны словно в быка, плоть которого полна теплой крови. Охотники окружают его, пока он извивается, стремясь добраться до воды, дико вращая глазами. Они тянут за веревки, оттаскивая моржа от берега, где собралось все стадо, ревущее и глядящее на него в ужасе.
Вторя им, певица рычит, и ее белая плоть сияет от пота, а ударные грохочут убийственной страстью, когда охотники наматывают веревки гарпунов вокруг рукоятки топора, вогнанного в твердый лед, и четверо, пятеро, шестеро, семеро человек натягивают веревки, стремясь обуздать моржа, извивающегося в агонии. Наконец он ослабевает, и они оттаскивают его к краю льдины, чтобы добить. Одна моржиха подплывает к ним ближе остальных, рискуя жизнью, ее дикие глаза прикованы к туше моржа, и Таня Тагак передает ее боль, в то время как безжалостная камера показывает крупным планом морду животного, наблюдающего за страшной смертью на льдине.
Аудитория сидела, пригвожденная к своим местам, до последнего кадра «Нанука с Севера». А затем зрители поднялись и зааплодировали, ревя от восторга и облегчения, пораженные и возбужденные ощущением соучастия в убийстве. Закончив аплодировать, все ринулись к столам за выпивкой и закусками.
Было уже широко известно, что Шон стал владельцем виллы «Мидгард». Канадцы тепло приветствовали его, и он справился о состоянии их новых ледоколов. Затем, когда к ним приблизилась группа китайских бизнесменов, атташе по культуре взял Мартину под руку, и они вдвоем отделились от остальных, чтобы засвидетельствовать им свое уважение. Рядом с Шоном тут же материализовался Парч.
– Сказать, что ты там кайфовал, будет, пожалуй, слегка не в тему, но, елки-моталки, ты отсутствовал не слабо. Заценил тамошний карри?
– Восхитительно, спасибо, – сказал Шон.
– Уж это ясно, раз мне теперь сказали прямым текстом больше не соваться в это дело.
– Ты меня выслеживаешь?
– О, ты же знаешь, я бываю на любых открытиях, закрытиях, годовщинах, запусках, поминках, не пропущу ни одного бара и/или бар-мицвы
[31], дивали
[32], ураза-байрама
[33], амфетаминовой тусовки – что там еще? Затяжное горловое пение под кадры затянутого немого документального фильма – это еще одна вечеринка экстра-класса. Посмотри вокруг – это «Кто есть кто» новой Арктики! Послушай гудение. Это буря бизнес-карточек, и каждая весит десятки миллионов фунтов стерлингов.
Шон увидел, как в зал входит Таня Тагак с музыкантами. На ней по-прежнему было бронзовое платье, но почти весь макияж она удалила. Ее тут же окружили поклонники. Он вздрогнул, когда Мартина неожиданно взяла его под руку.
– Она весьма яркая личность. Но пойдем теперь со мной, познакомишься с моими новыми друзьями.
Это действительно были очень полезные люди, как и говорила Мартина, они знали и восхищались Рэдианс, они бывали на научно-исследовательской базе «Желтая река» в Ню-Олесунне
[34] и приглашали Шона и Мартину к себе в Китай. Их больше привлекала Исландия, чем Норвегия, и они видели больше возможностей в Африке, нежели в Арктике, где было слишком беспокойно и тесно, и все же им не терпелось оказаться первыми гостями виллы «Мидгард». Более того, они сами участвовали в тендере. И вдруг все разговоры оборвались, поскольку в ночном небе за стеклянной стеной зала творилось нечто невообразимое.
За три дня до этого примерно за сто пятьдесят миллионов километров от Земли взрыв на поверхности Солнца вызвал выброс колоссального облака плазмы в Солнечную систему, которое двигалось со скоростью более полутора миллионов километров в час. Это облако разделилось на множество потоков. К тому времени как публика, контуженная пением Тани Тагак, начала накачиваться алкоголем, один из этих космических потоков достиг атмосферы Земли.
С террасы Зала королевы Елизаветы доносились изумленные возгласы курильщиков, старавшихся привлечь внимание остальных гостей, спешивших к ним. В ночном небе над Лондоном колыхались огромные полотнища полярного сияния, переливаясь зеленым и фиолетовым. А затем, под крики восторга на нескольких языках, через небосвод протянулась колеблющаяся золотая завеса, прошедшая над всем Соединенным Королевством и Европой на небывало низких широтах. В новостях сообщили, что это явление длилось всего одиннадцать минут; ничего подобного не наблюдалось со времени магнитной бури Кэррингтона 1859 года
[35]. Метеорологи предупреждали, что это не повод для восторга, однако Шон воспринял это как самое благосклонное ознаменование его нового начинания.
