Кингсмит не скромничал насчет своих достижений: его предприятия в Чаде, рудники в Нджамене – он поднимал здравоохранение и благосостояние целой страны. Он сказал аудитории, что нужно избавляться от трусливого национализма и мыслить смело, глобально и не заблуждаться насчет таких понятий, как государство и государственный переворот, военный или повстанческий. Возьмите Буркина-Фасо, где недавний переворот народ принял на ура.
При этих словах аудитория остолбенела. Кингсмит улыбнулся и заявил: «Да, так и есть». Власть означала безопасность, безопасность означала власть. Не следует привередничать, когда они слышат такое, или терзаться чувством вины из-за подобных желаний. На миг Шон поймал взгляд этого американца и испытал прилив энергии.
Кингсмит перешел к облигациям, связанным с риском катастроф, и к тому, что в будущем они станут играть огромную роль в биржевых новостях, но Шона больше увлекало то, как он подчинял себе публику, как люди по краям проходов поджимали ноги, алчно глядя на него, когда он приближался к ним. И Шон чувствовал, как та же алчность проступала на его лице.
Внезапно Кингсмит стал благодарить за приглашение и говорить, какие они все счастливые ребята, если оказались здесь, они ведь понимают это, а ему пора на деловую встречу. Розовощекий президент союза встал с места, пораженный. Запинаясь, он объяснил, что они приглашали его на час, и собравшиеся, несомненно, хотят задать ему множество вопросов, а он пробыл с ними только пятнадцать минут. Кингсмит окинул его добродушным взглядом:
– Парень, ты просто не понял. Мне было любопытно увидеть это место. Здесь выступали многие мои друзья. Я сказал все, что хотел, так что приятного вечера.
И он ушел, подняв на прощание руку, а вслед ему летели робкие возгласы недовольства, ставшие громче, когда он скрылся из виду.
Шон сразу вскочил и потянул за собой Тома. Они выбежали вовремя, чтобы заметить, как Кингсмит садится в кеб, и припустили за ним бегом, до отеля «Рэндольф», где он вышел. Запыхавшись, они перехватили Кингсмита в холле и стали просить у него пять минут, чтобы поговорить кое о чем. Он рассмеялся и сказал им подождать в баре.
Шон с Томом рухнули за столик. Подошел официант и сказал, что мистер Кингсмит распорядился, чтобы они заказывали все, что пожелают. Осмелев, они заказали зарубежный лагер в бутылках, со вкусом изысканного приключения. Шон оглядел шикарный интерьер отеля. Ведь существовали люди, которые всегда так жили. Он хотел стать одним из них.
– Он должен быть мультимиллионером. – Шон старался скрыть свое волнение.
– Как минимум. – Том тоже был взбудоражен.
Они заарканили крупного зверя и теперь не могли упустить его. Они проговаривали, что скажут ему, когда он появится, и неожиданно возник Кингсмит. Он заметил их и стал приближаться. Шон почувствовал, как его сердце бухает во всем теле. Они с Томом встали как по команде, а Кингсмит лишь усмехнулся и махнул рукой, чтобы они садились.
– Вы шустрые ребята, – сказал он. – На наемных убийц не похожи, хотя я могу ошибаться. Так что вам нужно?
– Спонсорство для поездки в Гренландию, – выпалил Шон. – Не подачка.
Кингсмит рассмеялся. Он отмахнулся от их комплиментов, и они перешли к делу: сообщество «Поиск потерянных полярников» и взносы. Он взглянул на Тома, затем на Шона.
– Но это нужно только тебе, верно?
– С чего вы взяли?
– Ты в своей лучшей одежде.
Шон почувствовал себя униженным. Это была правда.
– Откуда вы знаете?
– Ты был одет опрятнее всех в своем ряду и ловил каждое мое слово. Не волнуйся, парень, я быстро читаю людей. От этого многое может зависеть. И мне нравится, когда люди проявляют уважение. – Он взглянул на Тома в джинсах. – Верно?
– Я всегда ношу джинсы. – Тому стало неловко. – Если не сказано приходить в бабочке.
Кингсмит снова повернулся к Шону:
– У тебя есть бабочка? Здесь это любят.
– Мне она без надобности. – Шон сказал это дерзко и с обидой в голосе.
Кингсмит улыбнулся:
– Держу пари, понадобится, и скоро. Ну, давай, что там с вашими гренландскими каникулами? Какая мне в них польза?
Вот, они готовились к этому. Они рассказали ему обо всех богатствах, спрятанных подо льдом: медь и рубины, алмазы и золото, и литий, и уран. И о многовековых попытках отыскать легендарный морской путь из Европы, и о древнекитайских бусинах, найденных на копьях инуитов, и о том, как Пифей, греческий купец, совершивший путешествие в IV веке до нашей эры по северу Европы, первым рассказал о замерзших морях, и о том, что это не Пири первым ступил на Северный полюс, а его чернокожий помощник, Мэтью Хенсон…
Кингсмит поднял руку, останавливая их. Он взглянул на Тома:
– А почему ты сам не одолжишь ему денег? Или просто так не дашь? Это не проще, чем бегать за незнакомцем?
– Он не возьмет. – Том покачал головой. – Шон, да ладно, он играет с нами. Пойдем.
– Если бы он хотел сказать «нет», то уже не разговаривал бы с нами. – Шон посмотрел Кингсмиту в глаза. – Вы согласны или нет спонсировать нашу гренландскую экспедицию в составе сообщества «Поиск пропавших полярников»? Взамен мы что-то сделаем для вас, но вы должны сказать, чего хотите.
Кингсмит разразился смехом:
– Ну и наглость! Он предлагает мне сделку!
– Я не шучу, и мне не нужна подачка. – Шон не улыбался. – Я читаю «Экономику», я прилежен, не боюсь испачкать рук, и я не устаю.
– И что самое важное из того, что ты уже усвоил?
– Используй возможности.
– Как тебя зовут?
– Шон Каусон.
– И в чем твоя проблема? Отсутствие денег – это лишь то, что лежит на поверхности.
Шон на мгновение онемел.
– Мне… просто нужно… попасть в Арктику.
– Тебе нужно. – Кингсмит неожиданно посмотрел на него с интересом. – А зачем?
На миг Шон снова оказался на том лестничном пролете, глядя через провал лестничной клетки туда, где свет падал на облупившуюся стену и картину с айсбергами.
– И что за пунктик насчет подачек? – Кингсмит вперил взгляд в Шона, и тот почувствовал, как у него зудят глаза с внутренней стороны.
Он стряхнул это ощущение.
– Я сыт подобным. Я жил в приюте. И там была картина с видом Арктики. Она меня спасала. В нужный момент. – Он взглянул на Кингсмита снова с вызовом. – Понятно?
– Ну хорошо, – сказал Кингсмит. – И хорошо, что у тебя есть воля к жизни. – Он взглянул на Тома. – Ты волнуешься за друга, а зря. С ним все будет хорошо. И я вижу, что ты думаешь: этот тип ничегошеньки о нас не знает, как же он может говорить, что…
– Верно, – кивнул Том. – Я думал об этом.
