Кингсмит улыбался искренне – он хотел рассказать всем, кто не знал, какими были эти юноши, мечтавшие об открытиях и героизме, просто невозможно было не разделить их мечты. Он и сам не заметил, как подписался на оплату их экспедиции, вот так он и познакомился с ними обоими. С годами он узнал Шона гораздо ближе, Тома чуть менее близко.
Миссис Осман подняла руку.
– Почему так? Почему вы узнали Тома не так… близко?
Кингсмит вдумчиво кивнул, словно благодаря ее за вопрос:
– Шону нравилось, как я веду дела, он знал, что может многому научиться у меня. И научился. У Тома были собственные идеи, и это тоже хорошо. Я сам герой-одиночка, так что очень ценю независимость. Но наши расхождения были чисто философскими. На высоком уровне! Все, что имело отношение к Тому, было на высоком уровне. Но я и сам такой.
Шон отметил, что Кингсмит, отвечая Осман, не был так учтив, как с коронером, говорил резче.
– Я отправил их в несколько поездок, чтобы они собрали нужные мне сведения. Они были моими глазами и ушами по всей Арктике. Я финансировал их увлечение в обмен на информацию. По большей части это были просто общие сведения. Шон поддерживал со мной тесный контакт. Вот и все.
– Где они бывали по вашим заданиям?
– В Гренландии. – Кингсмит уверенно посмотрел на Руфь Мотт и кивнул ей, давая понять, что у него найдется ответ на любой ее выпад.
Шон заметил это. Руфь отвела взгляд.
– Дальний край высоких ставок, – заметила миссис Осман. – В те годы. Когда именно это было? 1988-й? 1989-й?
– Примерно тогда. Но хотя Арктика уже не такой дальний край, хотя она открыта для бизнеса, она по-прежнему опасна. – Кингсмит обвел взглядом зал. – И наибольший риск берут на себя те, кто закладывает инфраструктуру. Первопроходцы. Такие, как я, как Шон, который здесь сидит, и как Том. Это и случилось в Мидгардфьорде – первопроходцы, рискуя ради общей пользы, понесли ужасную потерю. Это мог быть любой из нас, или все мы, или никто. Это оказался Том. И мне очень, очень жаль.
Шон был совершенно захвачен этим представлением. Кингсмит снова держал аудиторию у себя в кулаке. И то же самое он мог сказать о Томе в «Клэридже». Какой мощнейший союз они могли бы составить.
– Позвольте мне предельно прояснить один момент, – произнес Кингсмит. – Это может не понравиться кому-то, но я привык говорить как есть. Мне все равно, скольких кинозвезд и психов вы заставите катать плюшевых белых медведей по улицам мировых столиц. Мне все равно, сколько юных идеалистов будут скандировать «Спасем Арктику» и приковывать себя к решеткам возле небоскребов. Усвойте вот что: Уже. Слишком. Поздно.
Сделав паузу, он продолжил:
– Бизнес уже там, люди делают деньги, и никто никому не угрожает. Это не сенсация для таблоидов, но это правда. Перемены – часть жизни, и Том понимал, что такие перемены неизбежны. Но он также понимал: важно то, как происходят эти перемены. Как вы доставляете товары, чтобы снизить их стоимость. Как вы добываете сырьевые ресурсы, необходимые миру. Как вылавливаете рыбу, чтобы накормить больше людей. Как размещаете комтек.
– Комтек. – Мистер Торнтон прищурился, глядя на Кингсмита. – Спутниковая технология?
– Верно. И пока мы ею владеем, спросите, почему это бизнес попадает под раздачу в Арктике, а не военные или индустрия туризма. Повсюду военно-морские игры, и круизные лайнеры лезут во все щели. Арктика просто бурлит! Так что осушите слезы – новая Арктика дала свободно вздохнуть нашей перегруженной планете.
– Что за лживая и беспардонная брехня! – Профессор Келли встал с места, повернувшись в сторону журналистов и указывая пальцем на Кингсмита. – Это опасный человек, и мы будем овцами на живодерне, если поверим ему!
– Профессор Келли, я сожалею о своем решении позволить вам остаться, – проговорил коронер.
– Не верьте ни единому его слову! Уберите руки от меня! – Профессор Келли отбивался от служащего, пытавшегося вывести его из зала.
Пара журналистов успела запечатлеть камерами эту сцену, и мистер Торнтон указал жестом, чтобы служащие, возникшие словно из ниоткуда, также вывели их из зала.
Шон увидел Руфь Мотт, побелевшую от гнева, Осман подала ей знак молчать. Профессор Келли продолжал что-то кричать, пока его уводили вниз по лестнице. Затем восстановилась тишина, и Кингсмит снова заговорил:
– Но что касается произошедшего в ледяной пещере, я должен кое в чем признаться. – Он выдержал паузу, привлекая внимание аудитории. – Мне не хочется об этом говорить, но мне было очень страшно. Я думал, что буду в порядке, однако ледяные стены сходились все теснее и теснее по мере того, как мы заходили дальше. Когда Шон с Томом прошли вперед, я понял, что болтаюсь сзади с девушками. Потом мне стало нехорошо, и Рэдианс, дай ей бог здоровья, заметив это, сказала, что мы должны вернуться. Я не из робких, но это был особый случай. У меня появились вспышки перед глазами. Вроде как паническая атака, если вы в такое верите. Мы с Рэдианс стали двигаться назад, и нас догнала Мартина, тоже решившая вернуться. Она сказала, что Шон с Томом быстро посмотрят Большой Зал и пойдут назад. Мы трое почти успели добраться до лестницы, когда услышали этот страшный звук. Мы поняли, что дело плохо, поскольку грохот был такой, словно в соседней комнате рухнули тяжелые шкафы.
Кингсмит огладил голову обеими руками.
– Мы попытались вернуться и посмотреть, но проход оказался завален. Двигаться было некуда, и мы трое принялись кричать и толкаться, стараясь докричаться до них двоих сквозь лед, и вдруг мы почувствовали, как у нас под ногами все затряслось. Тогда мы бросились к лестнице, потому что какой от вас толк, если вас завалит вместе со всеми? – Он взглянул на коронера. – Дэнни и Терри уже были наверху, чтобы забрать нас – надвигался буран. Про обвал они даже не знали. Они очень слаженно действовали: заглянули в пещеру и отвезли нас обратно на виллу, прямо перед тем, как налетела буря.
В зале все притихли. Кингсмит посмотрел на Анджелу Хардинг:
– Это полностью соответствовало протоколу безопасности. Если бы я оказался завален там, подо льдом, они действовали бы так же. Как только телефоны снова заработали, мы подняли тревогу, но это произошло уже после бурана. Я могу только выразить свои самые искренние соболезнования всей семье Тома.
И он снова повернулся к коронеру.
Миссис Осман подняла руку и встала.
– Мистер Кингсмит, – произнесла она своим скрипучим голосом, – могу я вернуться к тому моменту, когда вы познакомились с Томом и мистером Каусоном, когда они были студентами в Оксфорде, а вы – уже очень успешным… предпринимателем?
Кингсмит кивнул.
– Вы сделали мистера Каусона своим… протеже. Это верно?
– Я наставлял его. И наставляю до сих пор, если ему это требуется.
– Вы упомянули расхождения с Томом. А между вами и мистером Каусоном случалась размолвка хоть когда-либо?
