– Прошу вас, Кира, простите мне мою излишнюю прямоту…
Элеонора Леонидовна понизила голос, насытив его интимными шелковистыми нотками.
– Издержки возраста, знаете ли. Да и многое, многое здесь по-другому. Люди обходятся без экивоков, отучились ходить вокруг да около. Очень, кстати, удобно.
Она жестом пригласила Киру сесть, предлагая тем самым перейти к сути, и неторопливо устроилась сама по другую сторону массивного с неровными округлыми краями стола. Кира послушно уселась в огромное пухлое кресло с изогнутой по краям спинкой – точнее, погрузилась в него, как миниатюрная драгоценность в чересчур просторную коробочку.
Под энергичной сухой ладошкой стоявший на столе механический звонок самого что ни на есть классического вида – блестящий купол с кнопкой – издал оглушительную заливистую трель. Из-за тяжелой портьеры в цвет голубых стен показался пожилой седовласый официант, которого Кира, столкнись она с ним в холле, вполне могла бы принять за приезжего герцога.
– Доброго вечера, дамы.
Официант выложил перед каждой меню и собрался уходить, но Элеонора Леонидовна остановила его еле заметным жестом – слегка приподнятыми пальцами руки, лежащей на столе.
– Мне, пожалуйста, салат «нисуаз» с тунцом, Симон, – сказал она. – Добавьте каперсы и анчоусы. И бокал шабли. Без особых изысков, одиннадцатого года.
Поглядывая на меню, Кира чувствовала, как ее сковывает неловкость. Сейчас она погрязнет во всех этих незнакомых блюдах, среди которых наверняка есть заведомо неприемлемые – вроде, скажем, лягушек. А расспрашивать не хотелось, чтобы не выглядеть деревенщиной. Она не придумала ничего лучше, как попросить кофе и смузи.
– Может, пирожных? – учтиво переспросил седовласый официант. – Какие пирожные предпочитает мадемуазель? С молочным кремом, с шоколадом, с фруктами, с карамелью? У нас пятнадцать видов и все очень вкусные.
Кира заказала фруктовое и карамельное пирожное, ледяной смузи из агавы, двойной эспрессо – и осталась с Элеонорой Леонидовной Войтовой один на один.
– Не буду вас томить, сама этого не люблю, – голос новой знакомой сделался более деловым, но она по-прежнему старательно демонстрировала дружелюбный настрой.
Беззвучно постучав по мягкому поручню нарощенными ногтями, она приступила к делу.
– Прежде всего спешу уверить, что мои намерения относительно вас, Кира, как и относительно Андрея, исключительно добрые. Он мой сын. Этим все сказано. Хотя, и не всем понятно.
Ее узкая правая бровь выгнулась аркой.
– И я заинтересована, чтобы в его жизни появилась приличная неиспорченная девушка… а я уверена, что вы именно такая, – перебила она сама себя. – Так вот, я в этом заинтересована, и готова этому способствовать…
Официант принес заказ, ловко расставил тарелки, стакан с зеленоватым фруктовым коктейлем, чашку кофе, бокал с вином, и ушел так же беззвучно, как появился. Кира уже догадалась, что в этом разговоре ей не обязательно участвовать – достаточно слушать. И она слушала, заняв себя пирожными, которые, как и обещалось, оказались невероятно вкусными. Так же, впрочем, как смузи и необыкновенно ароматный кофе.
– Поясню мои мотивы, – продолжала мадам Войтова, лениво ковыряя салат. – Андрюше давно пора завести семью. А сделать это при том образе жизни, который он ведет… нет-нет, ничего такого, – снова перебила она себя. – Просто он слишком… эээ… повернут… простите за жаргонизм, на бизнесе покойного отца. У него не получается, а он бьется, нервничает, вымещает на мне свои неудачи! Зачем ему бизнес-империя Максима? Денег у него достаточно, и можно жить в свое удовольствие, но честолюбие не дает покоя… А если появится женщина, с которой он захочет покоя и уюта, то все изменится. И его претензии ко мне исчезнут…
Она пригубила светло-соломенного цвета вино, покрутила бокал, разглядывая оставшиеся на стекле потеки, одобрительно кивнула, сделала большой глоток и принялась за еду, что, впрочем, не помешало ей говорить.
– Не стану скрывать, я попросила навести о вас справки. Что ж, я впечатлена. Одно только отсутствие аккаунтов в соцсетях с сисястыми и губастыми фоточками о многом говорит. Да и место работы… скажем так, позволяет предположить неизбалованность и трезвый взгляд на жизнь. Разумеется, вы вправе отмахнуться от вздорной… немолодой дамы… и вернуться, как планировали, в свою бухгалтерию…
«Как она могла так быстро все обо мне узнать?» – мелькнула у Киры первая мысль. А потом пришла вторая: «Кажется, она ожидает комплимента»…
– Вас вовсе нельзя назвать «немолодой»! – убежденно сказала она. – И насчет вздорности – на мой взгляд, вы себя оговариваете!
Элеонора едва заметно улыбнулась. Похоже, она любит лесть. И верит в нее.
– …вы всегда можете вернуться. Но это не мешает вам принять мое предложение. Я хочу, чтобы вы сгладили ту неловкость, которая возникла между мной и сыном. Мы поспорили на яхте, и он прыгнул в море, я чуть не умерла от страха. Эта ссора и этот поступок нас разделили. В общем, я думаю, что вы сможете способствовать нашему примирению!
– Но каким образом?!
Последовала театральная пауза – непродолжительная, но эмоционально насыщенная с обеих сторон: Кира зажевывала удивление карамельной корочкой, мадам Войтова сверлила ее проницательным взглядом – настолько похожим сейчас на взгляд Андрея, что Кире делалось не по себе.
– Просто плывите по воле волн. Прошу вас быть моей гостьей на Балу цветов. Он, как вы знаете, пройдет в принадлежащем мне замке Мон Дельмор…
– Что?! – ахнула Кира. – Вы хозяйка Бала цветов?!
У нее закружилась голова. Нет, нет! Такого просто не может быть! Оказаться на главном празднике Лазурного Берега в числе мировых знаменитостей… Даже, если бы это не было шуткой, ей не в чем туда идти… В джинсах, маечках и босоножках от Версаче на Бал даже не пустят! На подобных мероприятиях всегда строгий дресс-код!
Элеонора Леонидовна снисходительно улыбнулась, едва заметно кивнула, потянулась к изящной сумочке, лежавшей на специальной маленькой табуретке, вынула белый конверт и положила рядом с чашкой из-под кофе.
– Здесь банковская карта с небольшой суммой. Так, на такси и, как говорят, на булавки…
Но это тоже не решит дела! Вот если бы она купила то платье для раутов…
Мадам Войтова неспешно, с удовольствием смакуя, сделала несколько глотков вина, вынула телефон, набрала номер. Подержав трубку возле уха, но не сказав ни слова, снова убрала аппарат в сумку и допила бокал. Почти сразу в дверь, скрытую портьерой, вошел небольшого роста человек в строгом костюме, с двумя портпледами и блестящей коробкой в руках. Выложив все это на свободное кресло и поклонившись, он вышел.
– Здесь платье от Готье для вас, и смокинг для Андрея.
Виктория Леонидовна поднялась и, одним уверенным движением расстегнув портплед, высвободила оттуда невесомое, чем-то ярко поблескивающее и шуршащее тонкими кружевами, чудо от-кутюр. По сравнению с ним, то платье, которое она только что с восторгом вспоминала, казалось повседневной кухонной одеждой Золушки.
