«Рыцарь, вставший на путь героического очищения и готовый пролить собственную кровь, оказывается способен устранить содержащуюся в ней и присущую каждому человеку закваску первородного греха». Ещё в Библии утверждается, что змей Книги Бытия не может быть никем иным, как низвергнутым ангелом, если не самим Люцифером, который чрез женщину передал человеку закваску первородного греха – то, что присутствует с тех пор на психическом уровне в крови каждого из нас. Этот фермент, или глютен, является той самой субстанцией, каковую «контрпосвящённые» – то есть, все те, кто занимается магией, не веря разглагольствованиям Генона – пытаются так или иначе оживить, ибо кровь суть один из путей, посредством коего осуществляется контакт с демонами.
Автор заявляет, что упомянутые «традиционные» роды существовали с библейских времён, были свидетелями Страстей Христовых, и с вынужденной осторожностью подходит к той фантазии, о коей недавно вновь напомнила одна подозрительно успешная книга,
[280] повествующая о том, что от Иисуса произошёл (и, очевидно, не от святого духа…) некий род людей, связанных кровью, и что, достигнув Франции, сей род распространился затем по всей Европе в различных дворянских династиях, которые противостояли родам языческого происхождения.
Не стоит и говорить, что эта концепция, столь увлекательно изложенная в данной книге, решительно не принимается Церковью, и только американцы – «африканизированные европейцы», как сказал бы Эвола – с поразительной жадностью поглощают любое блюдо, поданное к их столу. Однако, она является необходимым основанием теорий автора, который в противном случае запутался бы в море противоречий, в отношении и своих оппонентов, и того же христианского учения, к коему он часто апеллирует для поддержки утверждаемых им тезисов, хотя при необходимости обходит его стороной.
Возвращаясь к оперативным методам, с помощью которых представители «девиантных родов» и, так или иначе, все любители эвокативной магии поддерживали связь со своими архидемонами, автор указывает на практиковавшееся с протоисторических времён ритуальное употребление человеческой крови, костей предков или их праха и, наконец, на приёмы палингенетической и аватарической магии, в коих применялась сперма и менструальная кровь (а также моча и фекалии, судя по тому, что можно прочитать в секретных документах Креммерца, традиционалиста Эрима и некоторых текстах о тантрическом колдовстве).
Следует отдать должное автору, который не просто безучастно собрал данные и цитаты, но сконцентрировал их так, что они способны поразить наивного (но добропорядочного) читателя. Однако при более внимательном изучении, его повествование – выполненное в столь безукоризненном стиле Генона, что приходит мысль о некотором психоаналитическом феномене уподобления – представляет собой, скорее, скопление безосновательных утверждений и произвольных исторических рассуждений. Не тратя время на иронию по поводу того или иного момента в книге нашего исследователя, обратимся, к следующей, мягко говоря, спорной мысли: политеистическим религиям, магическим доктринам, эзотерическим культам ничего не остаётся, как развивать человеческую и планетарную психику; более во зло, чем во имя добра, поскольку психическое искусство магии было раскрыто падшими ангелами. Лишь воплощение Христа и его земная история позволили человеку превозмочь ауру Земли и обратиться к трансцендентным измерениям. Все те, кто не признают космическую спасительную роль Христа – и «истину», содержащуюся в традиционных иудео-христианских текстах – автоматически встают на сторону Дьявола; они тонут в омуте психической сферы, веруя, что достигают подлинно духовных измерений и, зачастую, содействуют, не догадываясь об этом, цели низвергнутых ангелов, состоящей в уничтожении потомков Адама, которых они ненавидят за уникальное свойство – сотворённость по образу и подобию Божьему.
Не станем притязать, подобно автору, на узаконивание иррациональных положений («богооткровенных истин» различных «канонических» и «неканонических» текстов), так как обладающий умом самостоятельно разберётся с их содержанием, сохранив лишь ту информацию, которая с практической точки зрения имеет объективную ценность. Тем не менее, можно представить традиционную (истинную) концепцию, противоположную представлениям автора о психических практиках, коя видит в них волевые акты, связанные с обожествлением человека, но не с овладением им некой сущностью.
[281] Естественно, одержимость – частое явление в магических практиках, что, однако, не лишает их ценности как таковых. Довольно любопытно, что автор, постоянно твердящий о демонической одержимости, ни словом не обмолвился о её противоположности: об одержимости ангельской, при которой посвящённый попадает в сферу влияния архангела или святого; не говоря уже об одержимости идеями Генона, каковая становится очевидной, когда личность незаурядного ума проституирует своим интеллектом в пролегоменах догматических и религиозных штампов.
Некоторые традиции, из-за причудливых и путаных разработок своих наиболее интеллектуальных представителей, учитывали две возможности, предоставлявшиеся человеку в момент ухода из мира сего: с одной стороны, путь к иным планам существования (разумеется, более чистым и духовным…), а с другой – тот, что опять связывает человека с земным бытием и ведёт в астральную сферу Земли. Эта последняя демонизировалась и считалась тропой погибели и вечного проклятия.
Ошибочная в самой своей основе точка зрения. В действительности не существует ни «метафизики» (чистой или нечистой, какой угодно), ни потусторонних состояний существования. В момент смерти человеческая композиция расщепляется и распадается в вихре элементов, если индивидуум не способен сохранять собственное сознание и память (прежде всего память) независимо от телесного разложения и если он поддерживает ligamen – vincula,
[282] как сказал бы Джордано Бруно – с миром материальных форм. Позднее у него есть шанс «воплотиться», дабы вновь приобщиться к свойствам телесного существования. Нечто подобное может (а, вероятно, и должно) быть осуществлено ещё при жизни, в здравом уме и трезвой памяти: человеку необходимо обрести способность переселения в другое живое тело, лишив законного владельца его сознания. Это упраздняет всякий моральный дискурс, который, с объективной и, в данном случае, эсхатологической точки зрения, не только не имеет смысла, но и является самым что ни на есть подлинным самоубийством. Сторонники теории двух Путей, конечно же, клеймят позором второй путь, осуждая его за причастность к падшим ангелам, которые, благодаря этому, обманывают людей и преуспевают в упрочении своего влияния на землю для совращения человеческого рода. По словам одного из этих невежд, Анри Фавра, по всей видимости, никогда не бравшего в руки сочинений своего современника Фюстеля де Куланжа, та же римская традиция, каковая поначалу «почитала истинного Бога, троичного и единого» была испорчена культом ларов, манов, пенатов и гениев, кои, ясное дело, все до одного являлись демоническими божествами.
