— Мы сделаем это, мой господин.
— Я рассчитываю, что именно так и будет. Известие о такой небывалой резне наверняка в скором времени дойдёт до моих ушей. Но если ты или кто-то из твоих людей надеется, что, покинув Ацтлан, сумеет ускользнуть из-под моего надзора, то пусть выбросит это из головы.
Я повернулся к Ночецтли.
— Подбери эскорт из самых надёжных и крепких воинов. Их задачей будет сопровождать воителя-Стрелу Тапачини и его бойцов во время похода на юг — марш не должен затянуться дольше чем на пять дней, — пока они не приблизятся к Компостельи. Когда воитель Тапачини поведёт своих людей на штурм города — и ни в коем случае не раньше, — эскорт должен будет оставить его и вернуться сюда с докладом. По пути на юг командир эскорта должен следить за тем, чтобы никто из находящихся под его надзором воинов не отбился от колонны. Отсюда под началом воителя Тапачини выступит сто тридцать восемь человек. Именно столько бойцов и должно напасть на Компостелью. Это понятно, текуиуа Ночецтли?
— Да, владыка.
— А тебя, воитель Тапачини, эти условия устраивают? — спросил я с едким сарказмом.
— Мой господин, мне трудно винить тебя в том, что ты не считаешь нас заслуживающими твоего высокого доверия.
— Тогда ступай. Многое будет прощено вам, когда вы прольёте реки крови белых людей. И своей собственной.
* * *
В первый день похода сам Ночецтли сопровождал людей Тапачини и их эскорт, а потом, с наступлением ночи, вернулся в Ацтлан. Рано поутру он явился ко мне и доложил:
— Владыка, никто из осуждённых ни бежать, ни уклониться от выполнения задания не пытался. Никаких происшествий не случилось. Все сто тридцать восемь человек движутся на юг.
На сей раз я не только похвалил Ночецтли, но, учитывая то, что этот человек ревностно и чётко исполнял каждый мой приказ, повысил его в звании.
— С этого дня ты куачик, «старый орёл». Кроме того, я предоставляю тебе полномочия подбирать для службы под твоим личным командованием любых воинов, из любых подразделений. Если кто-то из других куачиков или этих надменных благородных воителей станет выражать недовольство, скажи, чтобы обращались ко мне.
От радости Ночецтли совершил жест целования земли столь рьяно, что чуть было не растянулся у моих ног, а когда поднялся и выпрямился, то покинул тронный зал ещё более почтительным способом — пятясь до самого выхода.
Однако едва новоиспечённый куачик ушёл, как на смену ему явился другой попросивший аудиенции воин, который привёл с собой напуганную женщину из простонародья. Они оба коснулись пола в жесте тлакуалицтли, и воин сказал:
— Прости мою настойчивость, владыка, но эта женщина явилась к нам в казармы и сообщила, что поутру, выйдя на улицу, наткнулась на бесчувственное тело.
— Зачем ты говоришь об этом мне, ийак? Наверняка это какой-нибудь пьянчуга, не рассчитавший своих сил.
— Ещё раз прошу прощения, мой господин, но это был воин, убитый ударом меча в спину. Мало того, у него забрали оружие и сняли всё боевое облачение, оставив покойного в одной набедренной повязке.
— В таком случае как ты вообще узнал, что он был воином? — отрезал я, слегка раздосадованный тем, как начался день.
Прежде чем ответить мне, ийак снова наклонился, чтобы коснуться пола, и я, повернувшись, увидел, что в зал вошла Амейатль.
— Да потому, мой господин, — продолжил он, — что я охранял храм богини Койолшауки и видел этого воина среди находившихся там в заточении. Он был одним из отвратительных приспешников покойного Йайака.
— Но... но... — забормотал я в полнейшей растерянности. — Но ведь все они должны были покинуть город ещё прошлым вечером. И они ушли. Все сто тридцать восемь человек.
— Тенамаксцин, когда ты в последний раз видел На Цыпочках? — встряла в наш разговор Амейатль. Голос её дрожал.
— Что? — Я растерялся ещё больше.
— До сих пор она каждое утро являлась ко мне в спальню, но сегодня Пакапетль не пришла. И вообще, она не попадалась мне на глаза после того, как вчера мы покинули этот зал.
В тот же миг нам с Амейатль всё стало ясно. Однако, несмотря ни на что, мы все до единого, включая слуг и даже Г’нду Ке, обшарили дворец вдоль и поперёк, тщательно обследовав каждый его уголок и всю прилежащую территорию. Пакапетль не нашли, но зато было сделано открытие, подтвердившее нашу догадку. Одна из трёх припрятанных аркебуз исчезла. На Цыпочках сбежала от нас, она намеренно ушла, чтобы убивать мужчин, погубить то, что пребывало в её чреве, и чтобы погибнуть самой.
20 
По моим расчётам, чтобы добраться до Компостельи, отряду благородного воителя Тапачини и его сопровождению могло потребоваться дней пять, вернуться же эскорт мог ещё быстрее, ну а окажись в его составе хороший бегун, он прибыл бы с донесением и того раньше. В общем, дабы узнать о результатах затеи, следовало подождать несколько дней, и мне пришло в голову, что вместо того, чтобы исходить нетерпением и беспокойством, можно провести это время с большей пользой. Я предоставил всю нудную рутинную деятельность по повседневному управлению Ацтланом Амейатль и Изрекающему Совету, — ко мне теперь обращались только по самым важным вопросам, — и занялся совсем другими делами.
Рабы, в соответствии с полученными указаниями, превосходно кормили моих четырёх лошадей и ухаживали за ними так, что животные замечательно выглядели, лоснились и явно горели желанием поразмяться. Поэтому я стал искать желающих поучиться ездить верхом и, прежде всех прочих, предложил это Г’нде Ке. Предполагалось, что в скором времени мы с ней отправимся в путешествие вербовать для моей армии новых бойцов. Так что умение скакать на лошади очень пригодилось бы этой женщине, однако она наотрез отказалась учиться, заявив своим неподражаемо пренебрежительным тоном следующее:
— Г’нда Ке уже знает всё, что стоит знать. Какой смысл учиться чему-то новому? Кроме того, Г’нда Ке не однажды, а много раз пересекала весь Сей Мир, причём всегда пешком, как, единственно, и подобает выносливой йаки. Ты, Тенамакстли, если тебе угодно, можешь ездить верхом, как изнеженный белый человек. Г’нда Ке заверяет, что она от тебя не отстанет.
— Ты стопчешь уйму своих драгоценных сандалий, — сухо заметил я, но настаивать не стал.
Потом такая возможность, из уважения к их сану, была предложена благородным воителям, но когда отказались и они, хотя и не в столь резкой форме, как Г’нда Ке, меня это не слишком удивило. Их ответ сводился к тому, что Орлам и Ягуарам стыдно ставить быстроту передвижения и манёвра в зависимость от какого-то там животного.
Потом я обратился к куачикам, и двое из них всё-таки согласились попробовать. Как и следовало ожидать, новоиспечённого куачика Ночецтли не стоило и уговаривать, он сам вызвался с готовностью. Вторым храбрецом оказался средних лет мешикатль по имени Комитль, один из тех воинов, которых в своё время прислали из Теночтитлана наладить у нас военное обучение. Его интересовали все новшества в военном деле, и он уже в числе первых научился у меня владеть аркебузой. А вот когда вызвался третий доброволец, я был просто изумлён, ибо это оказался не кто иной, как состоящий при армии целитель, тот самый тикитль Уалицтли, о котором я недавно рассказывал.
