Хотя первое равновесие лучше, оно может быть неосуществимо. Чтобы понять почему, мы можем выдвинуть предположение, что структура выигрышей общеизвестна и она позволяет агентам получить ошибочные представления о структуре выигрышей других агентов. Действия, основанные на такой вере, образуют равновесие в слабом смысле, если для каждого агента действия, предпринятые другими, подтверждают его убеждения. Предположим, что в «Охоте на оленя» каждый агент ошибочно полагает, что у других агентов предпочтения «Дилеммы заключенного». Учитывая это, рациональный агент должен уклониться от сотрудничества, тем самым подтвердив убеждения других о том, что у него предпочтения «Дилеммы заключенного». Такое общество может столкнуться с высоким уровнем уклонения от налогов и коррупции. Я вернусь к таким случаям плюралистического неведения в главе XXIII. В другом обществе, в котором люди справедливо полагают, что другие предпочтут «Охоту на оленя», возникнет хорошее равновесие, в котором люди платят налоги, не дают и не берут взятки. Культуры коррупции могут зависеть от убеждений, а не от мотиваций.
Международный контроль над инфекционными заболеваниями может иметь структуру «Охоты на оленя». Если хотя бы одна страна не сможет принять адекватных мер, остальные будут не в состоянии себя защитить
[256]. В качестве другого примера рассмотрим контртеррористические меры. Если хотя бы одна из двух стран их финансирует, она приносит благо и другой стране, и себе. Если издержки превысят ее личную выгоду, она не будет заниматься односторонним финансированием. Если вкладывают обе страны, возможность разделить информацию может обеспечить каждой из них более высокий уровень безопасности, чем тот, которого она могла бы достичь, эксплуатируя ресурсы другой.
В этих примерах структура выигрышей связана с каузальной природой ситуации. В «Охоте на оленя» и в случае контроля над заболеваниями «пороговая технология» предполагает, что индивидуальные усилия бессмысленны. В случае борьбы с терроризмом в основании лежит своего рода экономика масштаба: десять единиц усилий приносят в два раза больший эффект, чем пять. В других случаях структура выигрыша связана с тем фактом, что агенты заботятся не только о своей материальной выгоде, но и о других вещах. Такие ситуации принято называть игрой на доверие (Assurance Game). Даже если структура материального выигрыша представляет собой «Дилемму заключенного», каждый индивид может согласиться сотрудничать, если удостоверится, что другие тоже сотрудничают. Желание быть честным, или нежелание быть «безбилетником», может помочь преодолеть соблазн наживаться на кооперации других. В противном случае «Дилемма заключенного» может превратиться в игру на доверие.
Рассмотрим выигрыши в «Дилемме заключенного» (рис. XIX.3) как материальные награды. Предположим, что полезность для каждого человека равна его материальной награде плюс половина материальной награды другого. В этом случае выигрыш в полезности будет соответствовать игре на доверие на рис. XIX.4. «Дилемма заключенного» может трансформироваться в игру на доверие при помощи третьего механизма, если третья сторона введет штраф за выбор некооперативной стратегии D. Если мы снова будем рассматривать выигрыши в «Дилемме заключенного» на рис. XIX.3 как денежные награды и предположим, что агентов волнуют только они, вычитание 1,25 из награды за отсутствие сотрудничества превратит ее в игру на доверие. Например, профсоюз может ввести формальные или неформальные санкции для работников, не оформивших свое членство. Наконец, можно превратить «Дилемму заключенного» в игру на доверие, награждая за сотрудничество, например, предложив бонус или взятку в размере 1,25 за сотрудничество. Обещание награды, однако, должно исполняться, тогда как санкции необязательно приводить в жизнь, если они действенны. Если выигрыш «безбилетника» очень высок, выгоды от сотрудничества могут быть недостаточны, чтобы вкладываться во взятки
[257]. В некоторых случаях используются награды. Рабочие, вступающие в профсоюз, могут выиграть не только благодаря более высокой заработной плате, которая обычно в равной степени достается и нечленам, но и от пенсионных планов и дешевого отпуска, доступного только участникам.
РИС. XIX.4
Игра «Цыпленок» названа так в честь подросткового ритуала из фильма 1955 года «Бунтарь без причины». Лос-анджелесские подростки на краденых машинах едут на крутой обрыв. В этой игре двое из них одновременно направляют машины на край обрыва, останавливаясь в последнюю минуту. Тот, кто первым остановится, «Цыпленок», проиграл. В другом варианте две машины едут навстречу и проигрывает первый, свернувший в сторону. В каждой из двух точек равновесия каждый агент делает противоположное тому, что делает другой. Даже имея общее знание о структуре вознаграждения и рациональности агента, мы не можем предсказать, какое равновесие будет выбрано (если оно будет выбрано). С точки зрения рационального выбора ситуация является неопределенной. Во второй версии игры («Поворот») участник может попытаться разрушить неопределенность, надев себе повязку на глаза (которая видна другому), тем самым заставив другого игрока свернуть. Но это создает такое же затруднение с двумя вариантами – «надевание» и «ненадевание повязки», а не со «свернет» и «не свернет»
[258]. Это глубоко фрустрирующая ситуация.
В каком-то отношении гонка вооружений представляет собой игру в «Цыпленка». Карибский кризис часто приводят в качестве примера, в котором две супердержавы оказались в ловушке конфронтации, и СССР «моргнул первым». Еще один пример. Двое фермеров используют одну и ту же систему ирригации для своих полей. Уход за системой может адекватно осуществляться и одним фермером, но она в равной степени выгодна обоим. Если один из двух не выполнит свою часть работы по уходу, второй заинтересован в том, чтобы выполнить свою. Случай Китти Дженовезе также может рассматриваться в этой перспективе, если мы предположим, что каждый сосед предпочел бы вмешаться тогда, и только тогда, когда больше никто не вмешался.
Обратившись теперь к вопросам координации, рассмотрим «Войну полов». В основе истории лежит следующий стереотип. Мужчина и его жена собираются сходить куда-нибудь вечером. Они решили после работы пойти или на балет, или на боксерский поединок и окончательно договориться по телефону. Его телефон сломался, поэтому им приходится координироваться молча. Они оба заинтересованы в том, чтобы побыть вместе, но в том, что касается места посещения, их интересы расходятся. Как и в игре «Цыпленок», в этой игре две точки равновесия – координация на балете или на матче по боксу. И так же, как в игре, общее представление о структуре выигрышей и рациональности не подскажут паре, где встретиться. Ситуация снова будет неопределенной.
