Стратегии откладывания могут показаться самыми многообещающими в борьбе с иррациональностью, основанной на эмоциях. Поскольку эмоции недолговечны, эффективным лекарством могло бы стать любое препятствование немедленной реализации побуждения к действию. Как я отмечаю далее, власти действительно полагаются на эту особенность эмоций, когда требуют от людей подождать какое-то время, прежде чем принимать важное решение. Однако случаи, когда люди сами для себя устанавливают отсрочки, чтобы противодействовать страсти, наблюдаются редко. Они могут попросту не владеть соответствующей технологией. В качестве примера можно привести институт договорного брака, который существует в трех американских штатах (Арканзасе, Аризоне и Луизиане) как опциональная форма, которую труднее заключить и расторгнуть, чем обычный брак. Как правило, пара, вступившая в договорный брак, может получить развод лишь через два года после того, как она разошлась; для сравнения: срок ожидания развода для обычного брака – полгода. Немногочисленное меньшинство (менее 1 %) брачующихся, пользующихся этим вариантом, предположительно делает это, чтобы продемонстрировать друг другу свою решимость и защититься от мимолетных страстей и искушений.
Предварительное связывание себя обязательствами предполагает помощь со стороны других лиц, организаций или властей. Они же в свою очередь должны сохранять независимость от инструкций агента, так как в противном случае он может их отменить. Чтобы побороть пристрастие к опиуму, Сэмюэль Кольридж нанял человека, который мешал бы ему заходить в аптеку. Когда этот человек попытался его удержать, Кольридж сказал: «Ерунда! Возникло чрезвычайное, непредвиденное обстоятельство. Неважно, что я говорил вам раньше. Сейчас я говорю вам, что если вы не уберете руку с дверного косяка этого почтенного аптекаря, я получу основания для того, чтобы подать на вас в суд за нападение и избиение». Похожим образом Мао Цзэдун распоряжался игнорировать все приказы, которые он может отдать после приема снотворного. Когда, приняв снотворное, он приказал помощнику послать приглашение американской команде по настольному теннису посетить Китай (начало американо-китайских отношений), а его помощник спросил: «Ваши слова имеют значение?», он ответил: «Да, имеют. Давай побыстрее, а то не будет времени».
Организации являются более надежным инструментом для связывания себя обязательствами. Денверский наркологический центр или рождественские клубы, специально созданные для того, чтобы помочь людям справиться с этой проблемой
[208], предлагают варианты добровольного взятия на себя обязательств, которые индивиды не могут принять самостоятельно, и препятствуют отмене данных инструкции. В Норвегии есть Закон о защите психического здоровья, позволяющий индивидам по собственной воле, но без права пересмотра решения проходить трехнедельное лечение в психиатрической лечебнице. Но эта система, кажется, не работает, потому что врачи имеют право (но не обязанность) удерживать таких лиц в клинике. Чтобы закон стал действенным, следует предоставить пациентам право подавать на клинику в суд, если она по их требованию отпустила их раньше положенного срока.
С 1996 года в штате Миссури практикуется программа самоисключения для игроков в азартные игры: человеку пожизненно запрещается входить в любое казино, расположенное на теплоходе. Если он попытается обойти этот запрет и сыграть на одном из таких теплоходов, его должны будут оттуда удалить, «держатель лицензии будет сотрудничать с агентом комиссии, сообщив о происшествии соответствующей карательной инстанции и требуя предъявления обвинений… в уголовном правонарушении, проступке класса В». Исключенным игрокам следует отказывать в получении выигрышей, если им удалось каким-то образом проникнуть на борт теплохода, сделать ставки и выиграть. Государство может играть еще более активную роль, вводя отсрочки на аборты, покупку оружия или развод (и оформление брака!) и предоставляя потребителям трехдневный или недельный период ожидания, в течение которого они могут отменить покупки, сделанные в приступе энтузиазма. Это, однако, примеры государственного патернализма, а не самопатернализма при поддержке государства.
Иногда конституции понимаются в качестве таких механизмов по предварительному связыванию себя обязательствами или как форма коллективного самопатернализма. Джон Поттер Стоктон писал в 1871 году: «Конституции – это цепи, которыми люди приковывают себя, будучи в здравом уме, чтобы спастись от собственного самоубийственного порыва в дни безумия». Еще одна распространенная метафора: конституция – это обязательства, которые трезвый Питер налагает на пьяного Питера. Часто в качестве примера предварительного связывания себя обязательствами приводят двухпалатную структуру парламента: когда закон проходит через обсуждение в двух палатах, это позволяет выиграть время на то, чтобы страсти улеглись и возобладал разум (или интерес!). Этот же аргумент приводился в оправдание отсрочек при вступлении конституционных поправок в силу. Однако если предварительное связывание себя обязательствами понимается как самоограничение, его распространение с индивида на коллектив и с членов одного поколения на разные поколения довольно сомнительно. Получается тогда, что это не сообщества связывают себя обязательствами, а большинство налагает обязательства на меньшинства или настоящее поколение – на будущие. Более того, поскольку конституции обычно пишут в беспокойные времена, основатели и сами часто находятся в пылу страсти. Будучи сами «в опьянении», они могут проглядеть необходимость принятия мер против «пьянства». Так, 7 сентября 1789 года, когда в Национальном учредительном собрании Франции обсуждали вопрос о том, каким должен быть парламент – однопалатным или двухпалатным, депутат Адриан Дюкнуа сделал следующую запись в своем дневнике: «Если бы можно было оценить вероятность, ясно, что большинство собрания никогда не проголосовало бы за двухпалатную систему. Подобный исход мог бы иметь большие недостатки, но ситуация такова, и все умы так взбудоражены, что иначе и быть не могло; возможно, через несколько лет это можно будет изменить. Тогда мы придем к пониманию, что единая ассамблея для народа, столь пылкого, как мы, может иметь самые ужасные последствия».
Библиографические примечания
Интрапсихический прием группирования широко обсуждался в работах Дж. Эйнсли (Ainslie G.), в частности в «Пикоэкономике» (Picoeconomics. Cambridge University Press, 1992). Попытка дать рациональные объяснения таким «частным правилам» предпринимается в статье Р. Бенабу и Дж. Тироля «Сила воли и личные правила» (Bénabou R., Tirole J. Willpower and personal rules // Journal of Political Economy. 2004. No. 112. P. 848–886). Обсуждение близорукости при принятии решений основывается на работе О.-Дж. Скога «Гиперболическое дисконтирование, сила воли и зависимость» (Skog O.-J. Hyperbolic discounting, willpower, and addiction // Elster J. (ed.). Addiction: Entries and Exits. New York: Russell Sage Foundation, 1999). Стратегические реакции искушенных индивидов, которые осознают свою склонность к гиперболическому дисконтированию, обсуждаются в работе Т. О’Донохью и М. Рабина «Сделать сейчас или потом» (O’Donoghue T., Rabin M. Doing it now or later // American Economic Review. 1999. No. 89. P. 103–124). Идея предварительного и добровольного связывания себя обязательствами для борьбы с иррациональными склонностями обсуждается в работе Т. Шеллинга «Эгономика, или Искусство управления собой» (Schelling T. Egonomics, or the art of self-management // American Economic Review: Papers and Proceedings. 1978. No. 68. P. 290–294) и в некоторых более поздних публикациях этого автора. Я касался этого в «Одиссее и сиренах» (Ulysses and the Sirens. Rev. ed. Cambridge University Press, 1984), в «Освобожденном Одиссее» (Ulysses Unbound. Cambridge University Press, 2000) и в «Не сжигайте ваш мост, пока по нему не пройдете. Сложности и неясности предварительного связывания себя обязательствами» (Don’t burn your bridge before you come to it: Ambiguities and complexities of precommitment // Texas Law Review. 2003. No. 81. P. 1751–1788). Существует книга, целиком посвященная проблеме приема лекарств, – Ж. Риш «Зачем лечиться» (Reach G. Pourquoi se soigne-ton. Paris: Editions de Bord de l’Eau, 2005). Историю о Кольридже я нашел у Томаса де Квинси в «Исповеди английского морфиниста» (Quincy T. de. Confessions of an Opium Eater. London: Penguin Books, 1968. P. 145). История о Мао Цзэдуне взята из книги «Мао: неизвестная история» Дж. Чана и Дж. Халлидея (Chang J., Halliday J. Mao: T e Unknown Story. New York: Knopf, 2005. P. 580–581). Если в «Одиссее и сиренах» я полон энтузиазма по отношению к идее конституции как механизма предварительного связывания себя обязательствами, то в «Освобожденном Одиссее» я отрекаюсь от этой точки зрения.
