Сейчас Уайт прибыл в штаб-квартиру, размещавшуюся на двух арендованных этажах в здании на углу Кей-стрит и Вермонт-авеню. Гувер вычистил из Бюро множество стражей Фронтира, и по дороге в кабинет директора Уайт увидел новую породу агентов — мальчиков из колледжа, быстрее печатавших, чем стрелявших. Старожилы насмешливо звали их «бойскаутами» с «плоскостопием высшего образования», что было не так уж и неверно, поскольку впоследствии один агент признавал: «Мы были кучкой зеленых юнцов, понятия не имевших, чем занимаемся»
[247].
Уайта провели в блиставший безукоризненной чистотой кабинет Гувера с исполинским деревянным столом и висевшей на стене картой, на которой были обозначены все региональные отделения Бюро. Перед Уайтом предстал босс собственной персоной. В ту пору Гувер был замечательно строен и мальчишески моложав. На снятой за пару месяцев до того фотографии он в стильном темном костюме. Волосы густые и волнистые, челюсти и губы крепко сжаты. Пристальный взгляд карих глаз пронзителен, как будто смотрит сквозь объектив фотоаппарата.
Уайт и его ковбойская шляпа угрожающе нависли над невысоким директором Бюро, который воспринимал свой скромный рост настолько болезненно, что редко продвигал на работу в штаб-квартиру рослых агентов, а позже установил за своим столом помост, на который вставал. Однако, если огромный техасец и испугал Гувера, тот не подал вида и сказал Уайту, что хочет обсудить с ним крайне важный вопрос, связанный с убийствами осейджей. Уайт слышал о сенсационном деле, ставшем одним из первых крупных расследований такого рода в Бюро, но не знал подробностей и обратился в слух. Гувер заговорил, выпаливая слова отрывистыми очередями — манера, выработанная им еще в юности для преодоления сильного заикания.
Весной 1923 года, когда совет племени осейджей принял резолюцию с обращением за помощью к министерству юстиции, тогдашний директор Бюро, Бёрнс, направил агента для расследования убийств уже как минимум 24 человек. Проведя в округе Осейдж несколько недель, тот пришел к выводу, что «всякое продолжение расследования бесполезно»
[248]. Всем прочим направленным туда агентам также не удалось ничего добиться. Часть расходов федерального расследования осейджам пришлось оплачивать из собственных средств — в итоге эта сумма достигла 20 тысяч долларов, или почти 300 тысяч в пересчете на нынешние деньги. Несмотря на уже потраченные деньги, Гувер после назначения директором, стремясь спихнуть с себя ответственность за провал, решил вернуть дело штату. Агент, возглавлявший подразделение в Оклахоме, заверил, что это можно устроить, не вызвав «негативных комментариев» в прессе
[249]. Однако так было только до того, как Бюро, уже под началом Гувера, оказалось замаранным кровью. Парой месяцев ранее его сотрудники убедили нового губернатора Оклахомы освободить арестованного и осужденного за ограбление банка Блэки Томпсона, чтобы тот, действуя под прикрытием, собирал доказательства по делу об убийствах осейджей. В отчетах агенты взахлеб расписывали, как их «тайный осведомитель»
[250] начал работать среди «мошенников на нефтяных месторождениях, добывая обещанные улики», с энтузиазмом добавляя: «Мы ждем великолепных результатов»
[251].
Однако якобы находившийся под пристальным наблюдением Блэки ускользнул от них в Осейдж-Хиллз. И снова ограбил банк, убив полицейского. Властям потребовались месяцы, чтобы арестовать Блэки, и, как отметил Гувер, «многим офицерам пришлось рисковать жизнью ради исправления этой ошибки»
[252]. До сих пор ему удавалось скрывать от прессы роль Бюро в этом деле. Однако за кулисами назревал политический скандал. Генеральный прокурор штата направил Гуверу телеграмму, в которой указывал, что считает его ведомство «ответственным за провал» расследования
[253]. Известный адвокат племени Джон Палмер написал разгневанное письмо сенатору США от штата Канзас Чарльзу Кёртису с намеками на коррумпированность расследования Бюро: «Полностью разделяю распространенное воззрение, что убийцы оказались достаточно проницательны и политически и финансово состоятельны для отстранения или замены честных правоохранителей, призванных вести расследование и привлечь совершивших эти ужасные преступления злодеев к суду, на нечестных»
[254]. Адвокат из Оклахомы и опекун нескольких осейджей Комсток лично рассказал сенатору Кёртису о катастрофическом провале Бюро.
На момент разговора с Уайтом Гувер держался на волоске, внезапно столкнувшись с тем, чего всеми силами старался избежать — со скандалом. Ситуацию, сложившуюся в Оклахоме, директор Бюро назвал «непростой и щекотливой»
[255]. Сразу после «Типот-доум» конец его карьере мог положить даже намек на нарушение закона. Всего пару недель назад он направил Уайту и другим специальным агентам «секретный» меморандум, в котором подчеркивал, что «наша организация не может позволить себе публичного скандала»
[256].
Слушая Гувера, Уайт отчетливо уяснил, зачем вызван. Он — один из немногих опытных агентов, один из «ковбоев» — был необходим главе ведомства для раскрытия убийств осейджей и сохранения своего поста.
— Я хочу, чтобы вы, — сказал Гувер, — руководили расследованием
[257].
Он приказал Уайту ехать в Оклахома-Сити и принять управление местным отделением. Позже Гувер отмечал, что «из-за творящегося в регионе беззакония ему предстоит работы больше, чем, возможно, любому другому в стране, поэтому руководить им должен безукоризненно компетентный и опытный следователь, умеющий к тому же обращаться с людьми»
[258]. Уайт знал, что семье переезд в Оклахому дастся непросто. Однако он понимал, насколько высоки ставки, и ответил:
— Я достаточно человечен и честолюбив, чтобы взяться за это дело
[259].
В случае неудачи Уайт в своей участи не сомневался: агентов, ведших дело до него, либо перевели в захолустье, либо вообще уволили из Бюро. «Неудаче не может быть … оправдания», — говаривал Гувер
[260].
