Из предыдущего состава расследователей Уайт решил оставить только одного человека — Джона Бергера. Тот досконально знал дело — от подозреваемых до улик во всех подробностях — и развернул обширную сеть информаторов, в которой было немало криминальных элементов. Поскольку в округе Осейдж Бергера прекрасно знали, ему предстояло работать с Уайтом в открытую. Как и еще одному агенту, техасцу Фрэнку Смиту, описавшему свои увлечения так: «Стрельба из револьвера и винтовки — охота на крупную дичь — рыбалка — альпинизм — приключения — охота на человека»
[270]. В Бюро при Гувере Смита причисляли к «необразованным агентам старого образца»
[271].
Последним Уайт привлек знаменитого Джона Рена. Шпионивший некогда за вождями Мексиканской революции, Рен был, вероятно, единственным индейцем (хоть и полукровкой) в Бюро. Он принадлежал к племени юта, некогда процветавшему на территории сегодняшних штатов Юта и Колорадо. Черноглазый, с подкрученными усами, Рен был талантливым следователем, однако не так давно его уволили за неподачу отчетов и несоблюдение правил. Специальный агент, под началом которого он работал, с раздражением охарактеризовал его так: «Дела он раскрывает прекрасно, некоторые даже блестяще. Однако что толку от многих дней и ночей тяжкой службы, если результаты не отражены в отчетах? Всю информацию он не переносит на бумагу, а держит в голове»
[272]. В марте 1925 года Гувер восстановил Рена, однако предупредил: «Если вы не будете соблюдать принятые в Бюро правила, я буду вынужден просить вас об отставке»
[273].
В своей команде Уайт отводил Рену важную роль. Кое-кто из агентов, расследовавших дело ранее, в том числе Бергер, разделяли обычные для того времени предрассудки об осейджах. В совместном отчете Бергер и еще один сотрудник писали: «В большинстве своем индейцы ленивы, жалки, трусливы, распущенны»
[274], а другой их коллега утверждал, что единственный способ заставить «любого из этих развращенных, упрямых осейджей говорить и рассказать, что им известно — лишить их денежных выплат… а то и бросить в тюрьму»
[275]. Подобного рода презрительное отношение усугубило недоверие к федеральным агентам и помешало предыдущему расследованию. Однако Рен, называвший себя «индейским воином Гувера», мог уладить в резервации многие деликатные вопросы.
Уайт передал Гуверу список нужных ему людей, и те, кого еще не назначили в региональное управление в Оклахоме, получили из штаб-квартиры шифровку срочного приказа: «НЕМЕДЛЕННО СЛЕДОВАТЬ ПОД ПРИКРЫТИЕМ В РАСПОРЯЖЕНИЕ ГЛАВНОГО АГЕНТА ТОМА УАЙТА»
[276]. Как только команда была собрана, Уайт взял револьвер и отправился в округ Осейдж, еще одним «идущим через туман».
Глава 10
Исключение невозможного
В округ Осейдж один за другим проникали члены команды. Экс-шериф явился под видом пожилого тихого скотовода из Техаса
[277]. Затем, также выдавая себя за владельца ранчо, приехал разговорчивый бывший рейнджер. Вскоре в центре Фэрфакса открыл контору бывший страховой агент и принялся торговать настоящими полисами. Наконец, якобы в поисках родственников, одетый индейским знахарем, прибыл агент Рен
[278].
Уайт советовал своим людям держаться как можно более простой легенды, чтобы не выдать себя. Двое, представлявшихся скотоводами, быстро сошлись с Уильямом Хэйлом, который принял их за сотоварищей-ковбоев из Техаса и познакомил со многими видными горожанами. Страховой агент обходил дома самых разных подозреваемых, стараясь всучить им полисы. Джон Рен регулярно посещал сходы племени и собирал информацию среди осейджей, которые вряд ли стали бы разговаривать с белым стражем порядка.
— Рен жил среди индейцев … и отлично справлялся, — сообщал Уайт Гуверу, добавляя, что его агентам под прикрытием, похоже, «все эти тяготы нипочем»
[279].
Однако трудно было понять, с чего начинать расследование. Бумаги коронерского дознания по делу Анны Браун таинственно исчезли. Как утверждал мировой судья в Фэрфаксе: «Мой стол был взломан, и бумаги пропали»
[280].
Не осталось и почти никаких вещественных доказательств с мест преступлений, однако гробовщик припрятал кое-что — череп Анны. Размером с дыню, но полый внутри, он казался до жути легким, словно отбеленная солнцем раковина, в которой можно услышать шум моря. Уайт осмотрел череп и увидел отверстие в затылке, куда вошла пуля. Как и предыдущие следователи, он заключил, что она, скорее всего, была выпущена из малокалиберного оружия — 32-го или 38-го калибра. Отметил и странное отсутствие выходного отверстия. Если пуля осталась внутри, не найти ее во время вскрытия было невозможно. Значит, кто-то на месте преступления — сообщник или даже сам убийца — ее похитил.
Мировой судья признался, что у него возникли такие же подозрения.
— Мог ее взять один из докторов, братьев Шоун? — последовал логичный вопрос.
— Не знаю, — ответил судья
[281].
Дэвид Шоун признавал, что выходного отверстия не было, однако настаивал, что они с братом «добросовестно искали» пулю
[282]. Джеймс Шоун утверждал то же самое. Уайт был убежден, что кто-то совершил подлог улик. Однако учитывая, как много людей присутствовало при вскрытии, включая местных стражей закона, гробовщика и владельца «Биг Хилл Трейдинг Компани» Мэтиса, определить виновного не представлялось возможным.
