Уайту иногда приходилось встречаться с командой среди полей, и все крались в темноте словно беглецы. Агенты в последнее время ощущали слежку, и он советовал своим людям, если их раскроют: «Не теряйте голову и по возможности избегайте насилия»
[317]. Предельно ясно дав понять, что они должны иметь при себе оружие, он добавил: «Но если придется сражаться за жизнь, сделайте все как надо».
Уайт обнаружил, что блуждает в зеркальном лабиринте: его работа больше напоминала шпионаж, а не уголовное расследование — «кроты», двойные, а возможно, и тройные агенты… Наибольшие подозрения вызывал частный детектив Пайк. Еще раньше к агенту Бергеру обратился некий джентльмен и представился посредником Пайка. Агенты знали, что тот был нанят Уильямом Хэйлом для расследования убийств осейджей в 1921 году, но отказался от дела после того, как не смог добиться результата.
Посредник, однако, утверждал, что на самом деле Пайк умолчал о важной информации, обнаруженной им в ходе расследования: он установил личность третьего человека, замеченного с Брайаном и Анной незадолго до ее убийства. Агент Бергер писал, что Пайк, по-видимому, «установил этого третьего и разговаривал с ним»
[318]. Однако посредник дал понять, что Пайк поделится информацией только при условии выплаты ему огромной суммы. «Ясно, что дело тут нечисто»
[319], — добавлял Бергер.
Агенты через посредника потребовали, чтобы Пайк явился сам. Но он не подчинился, с очевидным намерением вымогать деньги и препятствовать правосудию. Агенты начали охоту на Пайка, чье последнее известное место проживания находилось в Канзас-Сити. «Пайка надо найти и схватить
[320], — писал агент Бергер. — Он изменил свой адрес вскоре после того, как стало известно, что мы его ищем. Мы уверены, что ему заплатили, чтобы он скрылся».
Вскоре Пайка поймали по подозрению в совершении разбойного нападения в Талсе. Загнанный в угол, он назвал имя местного картежника. Агентам удалось подтвердить, что в ночь на 21 мая тот был в одном из нелегальных баров с Брайаном и Анной. Тем не менее дальнейшее расследование показало, что картежник вернулся домой слишком рано, чтобы быть тем самым третьим мужчиной.
Казалось, агентов снова обвели вокруг пальца. Однако они продолжили работать с Пайком, давить на него, и тот постепенно начал раскрывать тайную подоплеку дела. Выяснилось, что его никогда не нанимали для расследования убийства Анны Браун — в действительности его попросили скрыть местонахождение Брайана в ночь преступления. Пайк рассказал агентам, что должен был сфабриковать доказательства и найти лжесвидетелей — «состряпать алиби»
[321], по его выражению. Более того, он утверждал, что приказания ему отдавал непосредственно Уильям Хэйл.
По словам Пайка, его наниматель всячески избегал говорить прямо, что Брайан причастен к убийству Анны, однако это было ясно из того, о чем Хэйл просил. Если сыщик говорил правду, это означало, что Хэйл — образцовый поборник закона и порядка, самый стойкий защитник Молли Беркхарт — все эти годы лгал. Пайк, однако, не мог дать ответ на вопрос, который интересовал Уайта больше всего: Хэйл просто защищал Брайана или сам был частью более сложного и гнусного замысла?
Однако частный детектив раскрыл и еще один поразительный факт. На его встречах с Хэйлом и Брайаном иногда присутствовал еще один человек — Эрнест Беркхарт. Пайк добавил, что тот старался никогда не «обсуждать это дело и вообще не разговаривать с ним в присутствии жены, Молли»
[322]. Тайны вокруг семейства Беркхарт множились и множились…
Глава 13
Сын палача
Впервые Том Уайт увидел повешение преступника еще мальчиком, а палачом был его отец. В 1888 году Роберта Эмметта Уайта избрали шерифом техасского округа Тревис, куда входил Остин, в ту пору город с населением едва за 15 тысяч. Высокого роста и с густыми усами, Эмметт — он предпочитал именно это имя — был беден, суров, трудолюбив и благочестив. В 1870 году, в возрасте восемнадцати лет, он переехал из Теннесси на все еще дикий Фронтир центрального Техаса. Четыре года спустя женился на матери Тома, Мэгги. Жили они в бревенчатой хижине в дикой холмистой местности за чертой города Остина, где пасли крупный рогатый скот и ковыряли землю ради любого пропитания, которое она могла дать. Родившийся в 1881 году Том стал третьим из пятерых детей; кроме Дока, самого младшего, у него имелся и старший брат — сорвиголова Дадли, с которым они были особенно близки. Ближайшая школа — с одной комнатой и одним учителем на восемь классов — находилась в трех милях, и добираться туда Тому и его братьям и сестрам приходилось пешком.
Когда Тому было шесть, умерла мать — скорее всего, от осложнений после родов. Ее похоронили на пустоши, постепенно зараставшей травой. Эмметт остался один с детьми, которым не было и десяти лет. В книге XIX века, посвященной выдающимся техасцам, о нем говорилось: «Мистер Уайт принадлежит к тому классу крепких, основательных фермеров, которыми гордится округ Тревис. … Здесь его хорошо знают, и люди всецело доверяют его энергичному и цельному характеру»
[323]. В 1888 году делегация горожан упросила Эмметта баллотироваться в шерифы, что он и сделал, легко одержав победу. Так отец Тома стал законом.
Как шериф, Эмметт отвечал за окружную тюрьму в Остине и переехал с семьей в дом по соседству. Тюрьма напоминала крепость — с решетками на окнах, холодными каменными коридорами и расположенными во много ярусов камерами. В первый год службы Эмметта там содержалось около 300 заключенных, в том числе 4 убийцы, 65 воров, 2 поджигателя, 24 грабителя, 2 фальшивомонетчика, 5 насильников и 24 считались душевнобольными. Впоследствии Том вспоминал: «Я рос практически в самой тюрьме. Я мог посмотреть из окна спальни и увидеть коридор и двери некоторых камер»
[324].
Перед его глазами словно бы разворачивалось Священное Писание: добро и зло, искупление и проклятие. Однажды в тюрьме вспыхнула всеобщая потасовка. Пока шериф Уайт пытался утихомирить бунтовщиков, дети побежали в расположенное по соседству здание суда звать на помощь. Газета «Остин уикли стейтсмэн» опубликовала об этом происшествии статью, озаглавленную «КРОВЬ, КРОВЬ, КРОВЬ: ОКРУЖНАЯ ТЮРЬМА ПРЕВРАТИЛАСЬ В НАСТОЯЩИЙ УБОЙНЫЙ ЗАГОН»
[325]. Журналист описал сцену, свидетелем которой стал молодой Том: «За время работы в газете автор этих строк навидался много кровавого и отвратительного, но ничто не сравнится по омерзительности со зрелищем, представшим перед его взором, когда он вчера около половины пятого дня вошел в окружную тюрьму. Куда ни глянь, повсюду была одна лишь кровь».
