Адвокат спросил ее:
— Вы любите мужа?
После секундной паузы она сказала:
— Да.
Вооруженный показаниями Эрнеста Беркхарта и Рэмси, Уайт приступил к допросу Хэйла. Сидя напротив него, с виду безупречного джентльмена, следователь, однако, твердо знал, что на совести этого человека убийства почти всех родных Молли, а также нескольких свидетелей и участников составленного им заговора. Кроме того, открылось еще одно шокирующее обстоятельство: если верить некоторым близким к Анне Браун людям, у Хэйла был с ней роман и забеременела она от него. Если это так, значит, он убил собственного неродившегося ребенка.
Уайт пытался сдержать клокотавшие внутри эмоции, когда Хэйл поприветствовал его и агента Смита с той же отменной вежливостью, которую продемонстрировал при аресте. Беркхарт как-то сказал, что при первой встрече его дядя производил впечатление лучшего из всех «виденных вами дотоле людей, но лишь пока вы не узнавали его поближе», и добавлял: «Встретившись с ним, вы в него буквально влюблялись. Так же он действовал и на женщин. Но чем дольше вы с ним оставались, тем вернее он до вас добирался и впивался в вас»
[461].
Уайт времени не терял. Как он вспоминал впоследствии, он сказал Хэйлу:
— У нас есть неоспоримые признания, что вы стояли за убийствами Генри Роана и семьи Смит. Улик достаточно для предъявления вам обвинения
[462].
Однако, даже когда Уайт подробно изложил Хэйлу сокрушительные показания против него, тот казался невозмутимым, как будто оставался хозяином положения. Келси Моррисон уже говорил агентам об уверенности Хэйла в том, что «в округе Осейдж деньги способны защитить любого, независимо от преступления, в котором его обвиняют»
[463].
Уайт не мог предвидеть ожесточенной, наделавшей много шума судебной баталии, докатившейся до Верховного суда США и едва не стоившей следователю карьеры. Поэтому, надеясь закрыть дело как можно аккуратнее и быстрее, он сделал последнюю попытку убедить Хэйла признаться.
— Думаю, вы не захотите ввергнуть [вашу семью] в пучину долгого судебного разбирательства со всеми его грязными разоблачениями, стыдом и позором, — сказал Уайт
[464].
Хэйл взглянул на него с веселым энтузиазмом и ответил:
— Я буду бороться
[465].
Глава 19
Предатель собственной крови
Вести об арестах и ужасные подробности преступлений шокировали нацию. Газеты писали о «хорошо организованной, дьявольски безжалостной банде, устранявшей богатых осейджей — наследников нефтеносных земель — пулями, ядами и бомбами»
[466]; об убийствах, перед которыми «меркнут времена Фронтира»
[467]. Сообщалось и об усилиях федерального правительства по привлечению к уголовной ответственности и справедливому наказанию предполагаемого «короля убийц»
[468].
До сих пор внимание Уайта было сосредоточено на делах членов семьи Молли Беркхарт и Роана. Связать Хэйла со всеми двадцатью четырьмя убийствами в округе Осейдж или гибелью адвоката Вогана и нефтепромышленника Макбрайда пока не удавалось. Тем не менее Уайт и его команда смогли показать, какую выгоду Хэйл извлек как минимум из двух других смертей. Первым было предполагаемое отравление осейджа Джорджа Бигхарта, перед смертью передавшего информацию Вогану. От свидетелей Уайту стало известно, что незадолго до того, как Бигхарта спешно доставили в больницу, с ним видели Хэйла, а после смерти индейца тот подал иск на 6000 долларов к его наследникам, предъявив подделанное заемное письмо. Эрнест Беркхарт рассказал, что дядя специально практиковался писать похожим почерком. Также вскрылась причастность к отравлению осейджа Джо Бейтса в 1921 году. После того как тот, женатый и имевший шестерых детей, внезапно умер, Хэйл предъявил сомнительный документ на его землю. Позже вдова Бейтса написала в Управление по делам индейцев письмо: «Хэйл спаивал моего мужа больше года, приходил в дом и просил его продать наследственные земельные доли. Джо, как ни был пьян, неизменно отказывался. Я никогда не поверю, что он продал эту землю, он и за несколько дней до смерти говорил мне, что не продаст. … И все же Хэйл получил ее»
[469].
Несмотря на жестокость преступлений, многие белые не скрывали своей увлеченности этой ужасной историей. «Захватывающий заговор с целью убийства индейцев-осейджей», — писала «Рино ивнинг гэзетт»
[470]. Под заголовком «Старый Дикий Запад не умер в краю убийств осейджей»
[471]телеграфное агентство распространило общенациональный бюллетень о том, что история, «хотя и удручающая, тем не менее пропитана романтическим и авантюрным духом времен первых поселенцев Фронтира, которого, как мы полагали, давно уже не существует. И это само по себе потрясающе. Настолько, что первым делом задаешься вопросом, неужели подобное произошло в современной Америке XX века?» В кинотеатрах демонстрировалась кинохроника под названием «Трагедия Осейдж-Хиллз»
[472]. На афише было написано: «Подлинная история самой запутанной серии убийств в анналах преступности. История любви, ненависти и человеческой алчности. Основано на реальных событиях, какими они раскрыты в поразительных признаниях Беркхарта».
Посреди этого разгула сенсационной шумихи осейджи пытались добиться, чтобы Хэйл и его сообщники не ускользнули от ответственности, чего многие опасались. Как писала вдова Бейтса: «Мы, индейцы, не можем добиться своих прав в таких судах, и у меня нет никаких шансов сохранить эту землю для моих детей»
[473]. 15 января 1926 года Общество индейцев Оклахомы приняло следующую резолюцию:
«Индейцы племени осейдж были подло убиты за свои паи нефтяного фонда…
