Мне хочется кричать от восторга.
Зачем мне вообще возвращаться на сушу? Я еще пару раз пробую фокус с пузырем воздуха в груди, всё получается практически само по себе. Мое тело умеет это на уровне инстинктов, стоит мне только дать команду. Я чувствую себя дома, под защитой этого мира. Сила тяготения будто бы потеряла власть надо мной. Теперь стоит мне только захотеть – и я парю, невесомо, без усилий, как во сне.
Мы приближаемся к Развалине. Она выныривает перед нами из густой синевы, как тень, как огромная уродливая скала, и всё же сразу видно, что это что-то другое. Что-то техническое. Огромное сооружение, созданное человеческими руками, попавшее здесь в беду и так и оставленное разрушаться на дне.
Судно «Прогресс» налетело на риф и легло на борт. Киль смотрит в сторону берега, рубка – в океан. Интереснее всего оплыть его вокруг: тогда можно увидеть пугающие дыры бассейнов на палубах, крепления для спасательных шлюпок, остатки некогда элегантно изогнутых лестниц. Мне этот вид знаком только по фотографиям, и, когда я сейчас смотрю на корабль в его нынешнем состоянии, мне становится ясно, что это были очень старые снимки. Весь металл, находящийся под водой, давно населен кораллами самых разных цветов и форм. Стайка большеглазов беспокойно снует передо мной туда-сюда, пока я в изумлении приближаюсь к Развалине. Кажется, будто они охраняют один из многочисленных иллюминаторов рубки.
Я оставляю их в покое, отплываю в сторону. В корпусе корабля есть десятки окон, зияющих пустых прямоугольников, стекла в них давно исчезли. Через эти окна легко можно проникнуть внутрь Развалины.
Но каждый житель Сихэвэна прекрасно знает, что внутренности Развалины опасны даже для самых опытных ныряльщиков. После катастрофы в нее отправили дронов, но не все аппараты вернулись назад. Считается, что тела погибших были подняты на поверхность – согласно спискам пассажиров. Но говорят, что в те времена нелегальные пассажиры были не редкостью. Значит, на корабле вполне могли остаться мертвецы, которых смерть настигла в каких-нибудь укромных уголках и которых так никто и не нашел.
Пигрит снова ныряет ко мне. Его глаза горят от восторга. Я как раз хочу обратить его внимание на поросший кораллами, но всё еще вполне читаемый плакат с китайской надписью, как вдруг замечаю какое-то движение на глубине. Это не безымянные мертвецы. Это ныряльщики.
12
Это трое мужчин в черных ультрапреновых костюмах и с аквалангами на спинах. Они плывут вдоль остова корабля у самого его основания и несут с собой что-то, какой-то предмет, который мне не удается опознать. И они нас еще не заметили. Всё их внимание приковано к морскому дну.
Я резко разворачиваюсь, хватаю Пигрита за руку и тяну его за собой вверх, одновременно создавая у себя в груди такой большой воздушный пузырь, какой только могу. Я затаскиваю его за рубку, а оттуда дальше, вверх, изо всех сил. Когда мы оказываемся на поверхности, я отпускаю его руку, выдавливаю из себя вместе с воздухом, который помог нам вынырнуть, остававшуюся в моих легких воду и, кашляя, складываюсь пополам, цепляясь за оказавшийся под рукой ржавый поручень.
– Черт! – слышу я возглас Пигрита, после того как он с шумом выплевывает воду из своей трубки. – Это сейчас что было?
– Аквалангисты! – выдавливаю я из себя. – Там внизу. Трое.
– Аквалангисты?
Мое дыхание уже почти пришло в норму. Удивительно, но, похоже, это лучший способ перехода к дыханию воздухом. Я рассказываю Пигриту о том, что видела. Он аквалангистов не заметил.
– Ты, кстати, такая сильная! – говорит он, потирая свою руку в том месте, где я его держала.
– Я запаниковала, – отвечаю я, всё еще крепко держась за поручень. Ржавчина крошится и стекает коричневыми струйками по моей коже.
Пигрит подгребает своими ластами, оставаясь на месте.
– Они наверняка что-нибудь готовят к празднику, – предполагает он. – Какие-нибудь подводные прожекторы или еще что-нибудь.
– И всё равно нельзя, чтобы они меня увидели, – говорю я.
– Ясное дело. – Он поправляет маску. – Я могу нырнуть и посмотреть, что они делают.
Меня эта ситуация пугает. И в то же время я злюсь, что даже под водой меня не могут оставить в покое.
– Ну давай, – соглашаюсь я. – Но будь осторожен.
– Да-да.
Он несколько раз глубоко вдыхает через свою трубку, а потом задерживает воздух и ныряет. Я оглядываюсь по сторонам. Если это аквалангисты из организационного комитета праздника, которые что-то там устанавливают, то где лодка, на которой они всё привезли? Лодок вокруг нет, за исключением парусника, далеко на востоке, почти на горизонте, направляющегося, по всей видимости, дальше вдоль побережья за Куктаун.
Я оглядываюсь в поисках лучшего укрытия, но похоже, что тот поручень, за который я держусь, – самый удобный вариант. Всё остальное либо совсем непрочное, либо такое, обо что можно пораниться.
Пигрит выныривает и жадно хватает воздух.
– Они устанавливают какие-то сети, – докладывает он.
– Сети? – удивляюсь я.
Он кивает.
– Да. Мне кажется, я знаю, что это. Видел такое как-то раз в Мельбурне. Они выпустили под водой кучу разноцветных воздушных шаров, наполненных газом. Сначала это были маленькие разноцветные шарики, медленно поднимающиеся к поверхности и притом постоянно увеличивающиеся, потому что давление воды уменьшается, понимаешь? А потом они выпрыгивали из воды и улетали стаями. Невероятная картина!
Я безрадостно смотрю в воду, и мне хочется оказаться где-нибудь в другом месте. И не полуголой.
– Ну просто замечательно. Будем надеяться, это не будет длиться вечно.
Это длится не вечно, но ужасно долго. Пигрит ныряет снова и снова, чтобы посмотреть, что там происходит, а я уже практически решаюсь рискнуть и просто поплыть обратно в бухту максимально близко к поверхности, когда он наконец появляется со спасительной новостью, что они уплывают.
– По-прежнему не вижу никакой лодки, – говорю я.
Пигрит озирается по сторонам. Да, странно.
– Не важно, – говорю я и отпускаю поручень. – Поплыли на берег.
Я освобождаю свои легкие от воздуха, погружаюсь, вдыхаю воду и осматриваюсь. Я аккуратно огибаю заскорузлую рубку, высматриваю троих аквалангистов. Действительно, они уплывают, держась у самого дна, движутся куда-то в сторону Срединного мыса.
Может, эта штука с воздушными шарами должна стать сюрпризом, из-за чего вся эта таинственность. Иными словами, нам с Пигритом надо будет не проболтаться, иначе станет понятно, что мы тут были.
В воде по-прежнему прекрасно, но страх, что нас могут заметить, затмевает всё. Я плыву так быстро, как только могу, и приплываю на пляж намного раньше Пигрита.
Когда он выходит из воды, я уже вытерлась и как раз натягиваю футболку. Пигрит совершенно без сил. Он стонет и кашляет, сдирая с головы маску и стаскивая с ног ласты.
