Книга Аквамарин , страница 6. Автор книги Андреас Эшбах

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Аквамарин »

Cтраница 6

На следующее утро моя стратегия определена: мне нужно стать еще незаметнее, чем раньше. Я хочу стать настолько незаметной, что остальные просто забудут о моем существовании. Тогда со мной ничего не сможет случиться. Я преследую эту цель с тех пор, как мы поселились в Сихэвэне. Других целей у меня нет. Если это не работает, значит, я просто должна еще сильнее стараться. У меня в голове есть образ того, какой я должна быть: как дым. Я хочу двигаться как едва заметный, рассеивающийся в воздухе дымок – неудержимо, незаметно, беззвучно. Сегодня я дополняю эту стратегию: буду приходить в школу раньше всех остальных. В старших классах у них такой вид спорта – по возможности входить в класс в самый последний момент. Мне это как раз на руку.

Я стою на школьном дворе за целых полчаса до начала первого урока, на мне самые неприметные серые штаны и растянутая черная футболка. Я жду, пока мимо меня пройдет весело галдящая стайка учеников средних классов. После чего выхожу из тени пальмы, под которой я выжидала, и следую в кильватере этой группы. Я дым, я проскальзываю мимо, никто меня не замечает. Позднее в школьном дворе я держусь в стороне, по темным углам. Я не делаю резких движений, ничего не говорю, стараюсь не встречаться ни с кем взглядами.

Легко прожить день ни с кем не переглядываясь: достаточно сфокусироваться на своем планшете. Учителям такое нравится. Правда, тем, что нравится учителям, лучше тоже особо не выделяться, иначе прослывешь выскочкой. Быть невидимой непросто.

И всё же мне удается попасть в класс так, что по дороге никто не приставал, не дразнил. Никто мне даже слова не сказал – возможно даже, что никто и не заметил моего присутствия. Так, как надо. Мое место за последней партой с краю у окна, там, где днем жарит солнце и никто не хочет сидеть. Я дым, мне всё равно.

По пятницам у нас первым уроком ОЗИ, обществознание и история, у миссис Дюбуа. В школах неотрадиционалистских зон принято каждый день начинать с перечисления Принципов неотрадиционализма. Большинство учителей справляются с этим легко и безболезненно, но миссис Дюбуа, которая очень серьезно относится к своему предмету, не менее основательно подходит и к Принципам. Как по учебнику, она задает классические вопросы и вызывает по одному ученику, ожидая, что тот выпалит ответ как из пистолета.

– Что такое традиция? – начинает она тем высокопарно-патетическим тоном, в который неизбежно впадает во время этой церемонии. – Моран?

Традиция – это сумма опыта каждой культуры.

Брант Моран этого не знает и что-то бормочет, запинаясь. Карлин Хардин, староста класса, сидящая с ним за одной партой, помогает выйти из затруднительного положения.

– Что это значит – «блюсти традиции»? Морено?

Лиза Морено отвечает, не без запинки, но правильно:

Не оберегать пепел, но подпитывать огонь.

Меня миссис Дюбуа не вызывает. Она знает, что я могу дать ответ на любой из вопросов. К тому же, я подозреваю, ее смущает, что при этом прекрасно слышно, насколько мне плевать на их дурацкие Принципы.

– Почему мы должны блюсти традиции? Стивенсон?

Чтобы каждое новое поколение не совершало снова всех ошибок, – отвечает Люсинда, широко раскрыв глаза. Она всегда ужасно боится ошибиться.

– Что есть техника? Линвуд?

Часть человеческой жизни с тех пор, как человек впервые потянулся за камнем.

Я все их знаю, эти ответы из учебника, и считаю ничего не значащей пафосной болтовней. Линвуд может вспомнить только первую часть ответа – возможно, оттого, что всё еще не протрезвел со вчерашнего вечера.

– Что значит соблюдать человеческую меру? Орр?

Данило Орр наконец-то отвечает так резво, как ей хотелось бы. Данило свято чтит каждую букву неотрадиционалистского учения.

Человеческая мера соблюдается, когда техника служит человеку, а не наоборот.

– Где проходит грань, за которой техника больше не служит нам?

Там, где она изменяет нас вместо того, чтобы быть инструментом, при помощи которого мы можем быть самими собой.

Мои мысли уплывают вдаль. Я смотрю в окно, за ним море. Наш класс находится на четвертом этаже, из окон отлично видно не только Золотую гору, но и мыс Весткап, ограничивающий Большой пляж и обозначающий начало природоохранной зоны. А еще видна Развалина. Так его все и называют – «Развалина».

С момента моего приезда прошло три года, прежде чем я впервые услышала от кого-то название корабля: он назывался «Прогресс», огромный калифорнийский круизный лайнер, который больше сорока лет назад налетел напротив Сихэвэна на риф и перевернулся. Тогда утонуло около пятидесяти человек.

Какое-то время были споры, можно ли поднять Развалину и если да, то как и в особенности за чей счет. Это тянулось лет десять, не меньше, ну, по крайней мере, достаточно долго, чтобы оставшаяся под водой часть корабля была плотно заселена кораллами и рыбами. По правилам неотрадиционалистских зон Развалину не стали поднимать. С тех пор это своего рода остров из стали, который ржавеет себе потихоньку в море, огромная металлическая скала, обиталище птиц, которые гнездятся в ее поднимающихся высоко к небу ржавых руинах и покрывают коричневые рассыпающиеся борта ровным слоем помета.

Однако если послушать наших учителей, то можно решить, что этот корабль был установлен исключительно в назидание нам, чтобы помнили, что будет с каждым, кто пренебрегает Принципами неотрадиционализма.

Не проходит и недели, чтобы кто-то из учителей не указал нам на Развалину и не напомнил о том, что всё это случилось лишь потому, что корабль был слишком большой, а управляла им смехотворно малочисленная команда, которая к тому же была под воздействием веществ. Капитан, его штурман и все остальные приняли тогда новое средство, чтобы обходиться без сна, – по приказу судоходной компании, что впоследствии избавило их всех от тюремных сроков. Их заставляли работать сменами по девяносто шесть часов, нон-стоп, тут они и потеряли связь с реальностью. Говорят, в метрополиях такие средства принимают до сих пор. Они стали еще лучше. Теперь у людей не едет крыша, и они могут бодрствовать и работать хоть по сто двадцать часов, если есть такая потребность. Что, правда, не имеет никакого отношения к человеческим возможностям.

Миссис Дюбуа всё еще спрашивает о Принципах. Сейчас речь идет о том, какие технические средства следует отвергнуть и почему. Хорошо, значит, конец ритуала уже близок. Джудит Карденас как раз подробно рассказывает, что технические импланты и генетические манипуляции, целью которых не является борьба с болезнями, категорически запрещены. Но она не говорит, что из-за этого мы существенно ограждены от гостей из других зон. Тем, у кого есть такие импланты – скажем, мозговой интерфейс или кожный дисплей, – вообще запрещено пересекать нашу границу. Это же касается и людей с синей кожей, перьями вместо волос или кошачьими ушами.

С наркотиками всё сложнее. Алкоголь и табак считаются традиционными наркотическими веществами, потому что они не первое тысячелетие присутствуют в жизни людей и, стало быть, разрешены, пусть и только совершеннолетним. Все остальные наркотики, особенно синтетические, запрещены. Нельзя ввозить даже сенсорные камеры – такие штуки, в которых тело неделями может лежать, пока сознание блуждает по виртуальным мирам. Тут, правда, еще идут споры о том, почему, собственно, нельзя.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация