– Для чего нужна вертолетная площадка? А второй гостевой дом зачем нужен, если даже первый не был полностью занят? Просто Тоути нравится строить. Точка.
– И всё равно я запрещаю, – настаивает его мама. Я вижу, как Джон сжимается, как опускаются его плечи. Он смотрит на ключ в своей руке, снова засовывает его в карман штанов.
– Это было просто предложение, – бормочет он.
Я замечаю, как внутри меня начинает зреть бунт.
– Я пойду, – решительно заявляю я и протягиваю руку. – Дай мне ключ и расскажи, куда идти. А я пойду и проверю.
Все изумленно смотрят на меня.
– Мне это не кажется хорошей идеей, – произносит отец Пигрита.
Я выдерживаю его неодобрительный взгляд.
– Почему? Я всего лишь хочу, чтобы мы знали наверняка. И потом, слушайте, они же всяко хотят меня депортировать. Или прикончить. Вряд ли мне может навредить обвинение в нарушении неприкосновенности жилища.
– Нет, только не ты! – считает Нора. – Это слишком опасно.
– Это точно, – поддерживает ее профессор Боннер. – Саха, тебе никому здесь не надо ничего доказывать.
– Я и не пытаюсь ничего доказывать, – возражаю я. – Просто не хочу упустить шанс найти кого-то, кто знает моего отца.
На это им нечего ответить. Отец Пигрита выглядит так, будто хочет еще что-то сказать, но потом снова закрывает рот.
Я всё еще стою с протянутой рукой.
– Джон, ну что? Куда мне идти?
Джон внимательно смотрит на меня и качает головой.
– Что за бред, зачем я буду тебе это объяснять! Мы просто пойдем вместе.
Профессор Боннер недовольно бурчит:
– Это лишь удвоит риск. Насколько я могу судить, поместье Тоути круглосуточно охраняется. И когда Тоути нет дома, тоже. Возможно, в особенности когда их там нет.
– Да, безусловно, – говорит Джон. – Но охрана сидит у себя в будке у ворот и делает по ночам обходы по берегу. Мистер Тоути придает большое значение своей частной жизни, поэтому заходить в дом им запрещено. Если, конечно, не сработает сигнализация.
– Возможно, когда всей семьи нет дома, это устроено как-то по-другому.
– Нет, всё так же. Я однажды там был, когда они были в Мельбурне. Охраны в доме не было. – Он замечает вопросительный взгляд своей матери и объясняет: – Я тогда готовил сюрприз ко дню рождения Карильи.
– Может быть, – говорит профессор и поднимает кверху палец в предупреждающем жесте. – Но если бы я держал у себя в подвале субмарина, то бы как минимум задумался над тем, чтобы поменять правила.
В этот момент Пигрит встает и заявляет:
– Я тоже пойду. Шесть глаз видят больше, чем четверо.
Его отец опускает свой предостерегающий палец и вздыхает:
– Ладно. Я сдаюсь. Идите. И поторопитесь. И сделайте одолжение, – добавляет он, – постарайтесь не попасться.
Я быстро объясняю тете Милдред, что мы решили, и, так как опускаю все скептические соображения, она только кивает, глядя на меня широко раскрытыми глазами. И мы отправляемся. Джон, Пигрит и я.
Мы выходим из дома через заднюю террасу, с которой открывается потрясающий вид на Большой пляж и Весткап, и следуем за Джоном по направлению к теннисным кортам. Времени уже больше, чем мне казалось. Солнце висит низко над горизонтом.
На подходе к кортам мы слышим сзади стук двери и торопливые шаги – нас догоняет Нора.
– Наверно, будет всё-таки лучше, если с вами будет кто-то от организации, – объясняет она, догнав нас и слегка запыхавшись.
– Ну, только если на всякий случай. – Джон пожимает плечами. – Я не против.
– Всё равно мы наверняка найдем просто пустой подвал, – замечает Пигрит.
Я говорю:
– Пойдем уже дальше.
Наверно, в моем голосе слышно нетерпение.
Дорожка ведет в лесок из кустарников и покореженных ветрами деревьев, он как раз находится на границе имений Бреншоу и Тоути. Необходимость этих насаждений становится мне очевидна, когда мы доходим до забора, который они скрывали от глаз. Высокий уродливый забор похож на тюремный – с охранными датчиками, на которых угрожающе горят синие огоньки, и тихонько шелестящими защитными экранами.
– Буэ, – шепчет мне Пигрит, – меня тошнит от одной мысли, что так можно жить.
Я просто киваю. Стоит ли быть богатым, если расплата за это – заточение в такой личной тюрьме?
Мы идем по тропинке, которая ведет вдоль забора и вниз к морю. Джон с любопытством смотрит на Нору.
– Я думал, вы просто мамина подруга, – говорит он ей.
– Ну да, и подруга тоже, – отвечает она. – Мы познакомились, когда занимались нырянием. О том, что мы обе члены организации, узнали сильно позже.
Незадолго до того, как мы подходим к самой воде, Джон останавливается и объясняет:
– Здесь внизу вместо сенсоров муляжи. Настоящие сенсоры поднимали бы тревогу от каждой большой волны.
С этими словами он берется за деталь забора и отодвигает ее в сторону.
Проход получается узкий, но его достаточно. В любом случае нам удается просочиться внутрь, а сигнализация не срабатывает.
– Нам нужно какое-то время держаться у воды, – говорит Джон.
Мы стараемся идти за ним след в след. Над нами появляется гигантская вилла Тоути, настоящий дворец из стекла, стали и затейливо сложенного природного камня. Джон показывает на довольно небольшой флигель и сообщает:
– Вон тот принадлежит Карилье.
Интересно. Вот, значит, где живет принцесса Сихэвэна. Вполне достойно, тут ничего не скажешь. От здания к морю ведет деревянная лестница, укрытая кронами пальм и частично спрятанная за кустарником. Она ведет на террасу на сваях прямо над морем. Над террасой натянут тент от солнца, наружу слегка выдается причал – личный пляж Карильи. Это значит, здесь она могла бы холить и лелеять свой безукоризненно ровный загар. Любопытно, что при этом она предпочитает возлежать на городском пляже, где ее все видят.
– Если причалит лодка – сразу сработает сигнализация, – объясняет Джон. – Платформу видно через камеру слежения. А лестницу нет.
Он вдруг начинает говорить шепотом, от этого мы тоже стараемся вести себя как можно тише. Мы следуем за ним, когда он одним шагом переступает через невысокие кусты и оказывается на деревянных ступенях.
Мы поднимаемся вверх. Лестница устроена так, что берега с нее не видно. Оказавшись наверху, Джон засовывает ключ в замок – и всё получается: с едва слышным щелчком дверь открывается.
Мы осторожно переступаем через порог, Джон идет впереди. Нас встречает незнакомый запах. Комнаты лежат в полумраке наступающих сумерек, пустые, тихие и покинутые. Я узнаю запах духов Карильи, и больше всего мне хочется повернуть назад.
