Он наклоняется к ней очень близко. Он хочет, чтобы она увидела его лицо и поняла, что он не только может осуществить свою угрозу, но и с легкостью сделает это, если понадобится.
– Если ты не заставишь себя содействовать мне, я буду от зари до зари жечь в этой комнате медицинские свечи. Ты прекрасно исцелишься во сне.
– Зачем? Зачем ты делаешь это?
– Мне нужно, чтобы генерал исполнял мою волю ближайшие несколько месяцев.
– Я не стану фигурой в твоей игре.
– А у тебя есть выбор?
– Он никогда не поверит тебе! Он думает, что я умерла!
Он опирается о спинку стула.
– Люди верят в то, во что хотят верить.
Он предвидел этот момент. Знал, что ее воля даст трещину. Знал, что она заплачет. От рыданий у нее дергается грудь. Подобные движения не способствуют исцелению. Ему стоило бы сдержать слово и зажечь медицинскую свечу. Но он дает ей возможность выплакать свое горе. Без Мэй и его королева, и генерал погибли бы. Если бы их не разорвало на части, то сожгло бы в пожаре, который начался вслед за взрывом.
Однако жар – это всего лишь сконцентрированный свет. Она использовала свою любовь к теням и притянула взрыв в его будущее, уменьшенное состояние. Она спасла их.
Она может считать все, что он сделал, символом его благодарности.
* * *
Теперь у него есть команда талантливых молодых людей, успешно справившихся с экзаменами, которые помогут ему переписать литературу.
Он возглавляет городскую стражу, которая будет поддерживать порядок в столице в беспокойные дни, которые им предстоят.
У него есть трон до тех пор, пока ее брат остается на фронте. У него есть средство, с помощью которого он может убедить генерала оттуда не уезжать.
Но самое главное, что она покинула город. Теперь она будет защищена от людей и пророков, которые непременно захотели бы ее убить, останься она здесь. Потому что люди терпеть не могут перемены. Они вгрызаются в старые порядки зубами.
Но перемены грядут – хотят они того или нет.
Он поприветствует свой народ и откроет для него двери в этот мир.
Он сделает так, что на них снова начнут смотреть как на обычных людей.
Ему предстоит положить конец многим организациям и убить многих людей. Он сохраняет жизнь Министру ритуалов лишь потому, что этот человек и его приспешники ему полезны. Но это продлится недолго. Он лично лишит их жизни. Они станут одними из первых, кого он убьет.
И он отправляется к своей сестре-близняшке, пока он все еще остается тем человеком, которого она знала. Он опускается на колени перед местом ее упокоения, и в его голове эхом звучат ее последние слова.
«Позволь мне защитить мой народ».
Он засыпал ее разумными доводами. Пророки не были ее народом. Она не могла считать себя одной из них, раз ее кровь не загоралась. Хотя они одновременно появились на свет из одной и той же утробы, у нее никогда не было дара. Она могла выбрать жизнь обычного человека. Безопасную жизнь. Ей было необязательно оставаться рядом с ним. Но она осталась. Она провела рядом с ним все эти девятнадцать лет. А теперь она с ним прощалась.
Он бросил разумные доводы и стал умолять ее.
Она лишь потрепала его по щеке.
«Дуралей. Ты не можешь защитить всех».
Он может.
И он сделает это.
Когда придет время, он вернет свою королеву.
Он получит все, чего он хочет, но это будет потом. Сейчас у него есть лишь деревце, которое может не дожить до весны, стопка ритуальных денег
[42] и ужасные засахаренные ягоды – те, что так нравились его сестре, – раскиданные по земле вместо персиковых лепестков.
Он не принес с собой кремень. Он может обойтись и без него.
Он прокусывает себе палец и ждет, пока на коже выступят капельки крови.
Он роняет их на бумажные деньги.
Они загораются пару секунд спустя. Дым устремляется в небо и уносит с собой загаданное желание, данное обещание и правду, которую еще только предстоит понять.
