Не обращая внимания на Мэй, Хэсина ускорила шаг. Она шла, пока не увидела, что со стороны квартала красных фонарей к ней приближается толпа. Люди бежали, и их лица были объяты ужасом. Крики и вопли сливались в оглушительный гул, который прорезала монотонная, звонкая нота – трубили тревогу.
– Нам нужно подкрепление! – крикнул капитан охраны, который вел за собой целое войско вооруженных мужчин и женщин. Их пики с красными кисточками блестели на солнце.
Хэсина схватила одного из стражей за полу мантии. Он приставил пику ей к горлу, и к ним тут же метнулся темный силуэт. Хэсина разжала руку, чтобы Мэй не бросилась ее защищать.
– Что происходит?
Страж сделал шаг назад и окинул взглядом непримечательный наряд Хэсины. Пика в его руке оставалась поднятой.
– Держись подальше от квартала красных фонарей.
– Почему? – спросила Хэсина, но страж уже присоединился к остальным. Она потянулась к шелковому поясу, на котором висела ее королевская печать, но в последний момент остановилась. Она понимала, что может призвать стражей к ответу, но тогда ей придется раскрыть свою личность и они тут же столпятся вокруг нее, как пятьдесят Цайяней. Так у нее не останется ни единого шанса добраться до Серебряной.
Прежде чем Мэй успела ее остановить, Хэсина развернулась и бросилась навстречу толпе. Она пробежала под западной аркой и устремилась по улочкам, застроенным невзрачными лавками ростовщиков, тавернами и чайными. Дым вокруг нее сгущался, но Хэсина не замедляла шаг, пока не уперлась в плотное кольцо толпы, образовавшееся прямо посередине одной из мощеных улиц. Из него то и дело выбегали люди, но их место тут же занимали другие. Стражи окружили толпу, но не делали ничего, чтобы разогнать ее или остановить выкрики, доносившиеся из самого ее сердца.
– Еще одна деревня исчезла! – Хэсина не могла рассмотреть человека, который это сказал. Но она видела факел, который он поднял над головой. – Кендийцы становятся все сильнее!
– А почему это происходит? – крикнул еще один горожанин, тоже державший в руке факел. – Из-за них! Они живут среди нас! Переодеваются в нищих и шлюх, прячутся среди отбросов общества, выжидают и оправляются от удара, который им нанесли Одиннадцать героев! Но помяните мои слова! Придет время, и они поглотят город, как саранча! Когда-то они подчинили нас с помощью своих сил. И скоро подчинят вновь!
Хэсина пробиралась сквозь толпу, протискиваясь между чьими-то локтями и туловищами. Внезапно стена из человеческих тел закончилась, и Хэсина оказалась в первом ряду.
Перед ней возвышались наскоро возведенные столбы. К ним были привязаны девушки и парни в ярких нарядах, которые обычно носили в борделях. Они походили на экзотических птиц, но никто не смог бы назвать их красивыми. Сурьма, которой они подводили глаза, растеклась по их щекам, а кармин на губах размазался, словно кровь. Они сжимались от страха перед лицом разъяренной толпы.
– Пророки!
– Падшие!
– Саранча!
– Уничтожим их! – закричала какая-то женщина. – Уничтожим их, пока они не уничтожили нас!
Хэсина не могла вымолвить ни слова. Она боялась, что голос выдаст ее. Стоило ей заговорить, и все сразу услышали бы в нем жалость и вину за то, что она заставила Серебряную воспользоваться даром и ничего не дала ей взамен.
Поэтому она безмолвно наблюдала вместе с остальными, как один из мужчин передает свой факел другому и подходит к связанной куртизанке. Девушка съежилась и прижалась к столбу. Мужчина разрезал веревки и рывком заставил ее подняться на ноги.
– С сегодняшнего дня они больше не смогут прятаться.
Он повернулся к девушке.
– Гори, – прорычал он. – Гори! Покажи нам свою истинную сущность!
Он поднял руку.
Сделай что-нибудь.
Он вытащил что-то из-под ремня.
Сделай что-нибудь.
Это был серп – любимое оружие Одиннадцати героев, символ восстания крестьян против пророков и знати. Его заостренное лезвие сверкнуло в свете факела, рассекая воздух в горле Хэсины, а потом серебристой молнией понеслось вниз.
Все должно было произойти быстро, буквально за секунду. Должна была брызнуть кровь, которая потом, возможно, вспыхнула бы голубым пламенем. Но вместо этого время как будто застыло. Перед глазами Хэсины снова возникла Серебряная – точнее, ее спина, на которой была вырезана чудовищная правда о королевстве Хэсины. Правда о ней самой – если только она промолчит.
– Остановитесь!
Лезвие замерло, не успев коснуться кожи девушки.
Взгляды устремились на Хэсину, а затем – на нефритовую печать, которую она подняла высоко над головой. Второй рукой она срывала пуговицы, которые Мин-эр так аккуратно застегнула. Мантия соскользнула с ее плеч на землю.
Люди ахнули. Еще секунду назад они боготворили другого лидера, а теперь упали на колени перед ней, совершая обряд коутоу. Хэсину охватило отвращение. Она повернулась к мужчинам, державшим факелы.
– Отойдите от девушки.
Когда они подчинились, она обернулась к стражам, которые протискивались сквозь толпу.
– Заберите у них оружие.
Потом она достала кинжал Мэй, подошла к молодой куртизанке и схватила ее за руку. Девушка побелела как полотно.
Но кинжал вонзился не в ее кожу.
За одно мгновение Хэсина рассекла свое запястье и прижала к коже куртизанки плоскую часть лезвия, оставив на ней след крови. В следующее мгновение Хэсина встряхнула рукой, чтобы рукав ее рюцюня опустился и закрыл рану. Потом она повернулась к толпе и здоровой рукой подняла запястье девушки вверх, чтобы все могли его увидеть.
– Смотрите! Разве она горит?
Толпа пришла в движение: люди толкали друг друга, пытаясь подойти поближе. Ничего не произошло. «Порез» девушки не загорелся.
Хэсина опустила ее руку и подняла кинжал Мэй.
– Разве он горит?
Голубое пламя не охватило его.
По руке Хэсины, свисавшей вниз, струилась теплая кровь, оплетая ее запястье и растекаясь по пальцам. Она отчаянно надеялась, что в темноте этого никто не заметит.
– Но она же сгорела! – послышался чей-то голос.
– Кто? Кто сгорел?
Люди молчали.
Ее отвели в таверну, находившуюся рядом с музыкальным домом. На полу от двери до прилавка валялись обломки столов и стульев. Все вокруг было усеяно осколками от винных кувшинов.
Не обращая внимания на предостережения, Хэсина пошла в дальнюю часть помещения, где виднелся темный силуэт. В воздухе парили крупицы серого пепла, и Хэсине приходилось то и дело откашливаться. Ее глаза постепенно привыкли к полумраку, и теперь она разглядела контуры стула и фигуру, привязанную к нему.
Изорванная одежда.
