Потом Акира извлек пузырек с ядом из почерневших остатков костра и показал ей то, что когда-то было оранжевой жидкостью, а сейчас превратилось в серый порошок. Он объяснил, как проходит процесс конденсации газа в жидкость и ее дистилляция, после чего стал рассказывать об исследованиях, которые он собирался проводить дальше. Никогда раньше он не произносил таких длинных монологов. Это была мольба о прощении и просьба забыть о том, что произошло.
Когда он начал рассказывать, что у всех веществ есть определенные точки кипения и распада, Хэсина поняла: больше она не вытерпит ни секунды.
– Прекрати, – прохрипела она. Акира замолчал, и она оперлась головой о стену, пытаясь глубокими вдохами вернуть в свои легкие жизнь. – Ты в порядке?
Акира провел рукой по затылку.
– Это я у вас должен спросить.
Хэсина была немного шокирована и слегка помята, но больше ни на что не жаловалась. Это не она выпила целый рог ядовитого вина.
– Если яд все еще беспокоит тебя, я прикажу позвать придворную врачевательницу.
– Дело не в яде. – Он собрал волосы в хвост и завязал их на затылке. – Все в порядке. Для меня это нормально.
Хэсина не видела ничего нормального в том, чтобы спокойно спать, когда в комнате едва ли не бушует пожар. Остановив взгляд на Акире, она отметила, что выглядел он тоже не очень хорошо. Кожа его век сморщилась и просвечивала. Лицо приобрело землистый оттенок. Воротник сбился набок. Хэсина снова заметила татуировку в виде листка, которая обхватывала его плечо, словно коготь демона.
В ее голове родилась история о мальчике, который когда-то совершал ужасные поступки. Это был рассказ об именах, которые он сбрасывал с себя, словно увядшие листья, и о призраках прошлого, которые приходили к нему, когда он засыпал – если он засыпал.
«Верно ли я догадалась?» – хотела спросить Хэсина. Но она не имела права вытягивать из него тайны, и вместо этого она взяла его лицо в руки.
– Акира, я здесь. – Она посмотрела ему в глаза. Ей хотелось, чтобы он понял, что его прошлое ее не волнует. – Я вижу тебя. Ты можешь быть заключенным, можешь быть грабителем, но я все равно буду видеть тебя таким, как сейчас. Моим представителем. Моим другом.
Его ресницы дрогнули, и он моргнул. Потом медленно положил руки на запястья Хэсины и осторожно снял ее ладони со своего лица, но не выпустил их. Пульс в ее венах сбился с ритма. Не думая о том, что делает, она несмело потянула его к себе.
Он не сопротивлялся.
Его макушка коснулась ее головы. Их дыхание смешивалось в крохотном пространстве между ними, не совпадая: ее вдох – его выдох, его выдох – ее вдох. Они ощущали друг друга без прикосновений, украдкой забирали друг у друга то, что с радостью отдали бы по доброй воле. Он крепче сжал ее запястья. Их разделяли лишь тонкая кожа и теплый воздух. Ничто не могло помешать Хэсине дать ему что-то большее.
– Не надо.
Она почувствовала на губах тепло его дыхания. Но оно тут же исчезло, потухло, словно пламя свечи – Акира отстранился от нее.
– Знаете, почему я помогаю вам?
– Чтобы посмотреть любопытное представление.
Но Хэсина знала, что это неправда, еще до того, как он покачал головой. Это была всего лишь одна из фраз, с помощью которых он уклонялся от ответов.
– Вы производили впечатление человека, который точно знает, чего хочет. – Акира отпустил запястья Хэсины, и ее руки упали ей на колени, словно ласточки, подстреленные охотником. – А я никогда в жизни не был ни в чем уверен. Помогая вам, я надеялся найти себя.
Он взял прут и опустил на него глаза. За время путешествия на дереве появилось несколько царапин, но взгляд Акиры не задержался на них и внезапно метнулся к ее горлу.
– Но у тебя не получилось, – проговорила Хэсина. Она не была в этом виновата, но ее охватило такое чувство, будто она его подвела.
– Не получилось. – Его губы изогнулись в печальной улыбке. – Помочь себе могу только я сам.
– Неправда.
Улыбка исчезла. Акира пожал плечами.
– Вы говорите, что видите меня, но это не так. Поверьте, если бы вы знали, что это за зрелище, вы бы не захотели смотреть.
Его слова словно сорвали ее с якоря и унесли в открытое море. Она барахталась в воде, не в силах подобрать ответ. Ее взгляд метался от одного предмета к другому, избегая Акиры, пока не остановился на книге, которая лежала на полу, словно спасательный круг.
– Я могу прочитать эту книгу. – Будь здесь Лилиан, она бы издала разочарованный стон. Какая бестактность. К счастью, Лилиан с ними не было и она не могла увидеть, как Хэсина покраснела, вспомнив, что не рассказывала Акире о существовании этой книги. – Она лежала в ларце моей матери.
К счастью, Акира с легкостью переключился на новую тему.
– Как она называется?
– Книга постулатов Одиннадцати. – Она открыла первую страницу. – Оригинал.
Акира наклонился к ней, и Хэсине показалось, что в ее кожу – от макушки до пальцев ног – вонзаются сотни тонких иголочек. Но вскоре ощущения ослабли. Ее разум успокоился и затих. Она сосредоточилась на забытых словах забытого мира и прочитала вслух:
Что есть правда? XXХ ее ищут. XXХ ее воспевают. Хорошие короли отдают золото, чтобы ее услышать. Но в тяжелые времена правда – это первое, чему мы изменяем.
Акира перевернул страницу.
– Что это за язык?
– Традиционный яньский.
– Можете прочитать остальное?
Со временем?
– Возможно.
– Зачем она вашей матери?
Этот вопрос застал ее врасплох.
– Не знаю, – наконец проговорила она.
– А что вам вообще о ней известно?
Гораздо меньше, чем должно было. Хэсина подняла руку к голове и дотронулась до того места, в которое вонзилась шпилька, когда вдова короля укладывала ей волосы. От ранки не осталось и следа. «Жаль», – с горькой усмешкой подумала Хэсина. Боль всегда напоминала ей о матери.
– Она была дочерью барона из северных провинций, – начала Хэсина. – Отец встретил ее, когда путешествовал по королевству в честь своего восемнадцатого дня рождения. Через год они поженились, а еще через год родилась я.
Ее сознание заполонили непрошеные воспоминания. Флакончики с благовониями и пробки из красного коралла, ароматические мешочки, набитые женьшенем и ангеликой, подолы рюцюней с вышитыми осенними листьями. Ей было легче думать о матери, сосредотачиваясь на деталях.
– Отец говорил, что ее отличают невероятный ум и храбрость. Но я знала ее… с другой стороны. Мать была неуравновешенна и непредсказуема. Она всегда относилась ко мне холодно. – Голос Хэсины звучал все тише. – Она казалась… напуганной. – Хэсина не могла признаться себе в этом, когда была ребенком. Мать слишком пугала ее саму.
