– Что вы имеете в виду? – спросил Акира.
Она внимательно изучала царапину на полу.
– Ее мучили кошмары. – В том, как Хэсина узнала об этом, чувствовалась горькая ирония. Когда она была ребенком, мать наказывала ее, а потом забывала о ней. Наступал вечер, и королева отпускала всех служанок, а ее дочь еще долгое время стояла на коленях в ее покоях.
– А еще она иногда разговаривала с кем-то. – У этих слов был едкий привкус. Такие тайны не предназначались для того, чтобы ими делиться. – Даже когда находилась в комнате одна. А еще у нее был…
Хэсина запнулась. У нее вспотели ладони.
– А еще у нее есть шрам. На шее. И я… – Хэсина никому об этом не рассказывала. Даже Цайяню. Даже Лилиан. – Я видела, как из него текла кровь.
– Из старого шрама?
Она заставила себя кивнуть. Рана матери давным-давно зажила. Рубец, оставшийся на ее месте, не должен был расходиться. От одного воспоминания об этом Хэсину замутило.
– А ваш отец? – спросил Акира. Его лицо, как всегда, не выражало никаких эмоций, но Хэсине показалось, что на его лбу залегла складка. – Он как-то пытался помочь вашей матери?
– Он делал все, что мог. Приглашал во дворец лучших врачей из Кендии, Ци и Нинга. Даже отправлял исследователей на поиски мифических Баолиньских островов, где, по легендам, можно найти растение, которое излечит от любой болезни. – Это решение короля не вызвало народного одобрения, так как былые императоры предпринимали точно такие же действия в поисках ингредиентов для эликсира бессмертия.
– А потом он отправил ее в Оуянские горы, – проговорил Акира, и в его голосе тоже звучало неодобрение.
– Он сделал это для ее же блага. – Хэсина была готова защищать отца. Она слышала его голос так же четко, как если бы он был жив. Как если бы она сидела на его плечах, словно на троне, положив ладошки ему на голову. Как если бы они ощущали на своих лицах туман, наблюдая за тем, как карета уносит королеву прочь.
«Горный воздух пойдет ей на пользу, Пташка. Чистая вода в источниках поможет ей исцелиться».
Тогда она поверила ему. Каждый следующий год она пыталась не дать этой вере умереть.
Дыхание Хэсины стало прерывистым, как будто она пыталась потушить тлеющие угли боли, рассеянные среди воспоминаний, лишив их воздуха. Но она должна была встретиться с ними лицом к лицу. Акира мог подтолкнуть ее к этому, помочь сделать шаг вперед, несмотря на то, что это причиняло ей страдания. Хэсина ждала, чтобы он сделал это.
Но он просто приподнял руку, в которой держал пузырек с тем, что когда-то было газом.
– Состав этого яда оказался сложнее, чем я ожидал. Мне осталось определить всего несколько компонентов, но мне понадобится новый образец. Тело короля должно было испускать этот газ…
Тело короля?
– …еще некоторое время. Мы можем собрать остатки газа с гроба. Его не нужно будет вскрывать, достаточно просто его выкопать. – Серые глаза Акиры обратились к ее лицу. «Можно ли это сделать?» – спрашивали они.
Гроб. Выкопать.
– Это… – Ее сознание потемнело, словно отгораживаясь от того, что просил сделать Акира.
Раскопать могилу отца. Раскопать могилу отца.
Нет. Нельзя. Это совершенно невозможно. Неважно, что подумает народ. Неважно, что подумают придворные. Как она сама сможет такое вынести?
Ответ был прост: ей придется справиться с этим. Ради Мэй, ради других невинных людей, которых еще могло затронуть это слушание, она должна была выяснить правду и положить ему конец, чего бы это ни стоило. Если необходимо, она раскопает могилу отца.
Способна ли она это вынести? Нет. Но можно ли это сделать?
Да.
Это слово застыло на ее губах. В следующее мгновение она прошептала его. Потом поднялась на ноги и пошатнулась, осознав, на что она согласилась. Акира метнулся к ней, чтобы ее поддержать, но она оттолкнула его руку. Потом подняла с пола книгу.
– Я дочитаю ее до конца.
Она шагнула в тайный коридор. Панель, оставшаяся за ее спиной, встала на свое место.
Хэсина стояла в темноте, не двигаясь и едва дыша. Еще несколько минут назад она бежала по этому проходу, сжимая в руке книгу, словно ключ.
Ей не стоило пускать в свое сердце надежду.
Возможно, эта книга вовсе не была ключом. Возможно, Хэсина теряла время напрасно.
На ее глаза навернулись слезы. Книги и флакончики с благовониями, кубки и костюмы, медальоны и свадебные замки. Она не могла вспомнить, почему все эти вещи казались ей ценными. Это были всего лишь осколки. На самом деле она хотела только одного: чтобы ее отец снова стал целым. Чтобы он ожил и оказался рядом с ней. Чтобы он взял ее за руку и назвал глупенькой Пташкой из-за того, что она всерьез собралась раскопать его могилу.
Хэсина сдержала слезы, чувствуя, как они обжигают ее изнутри. Потом она вернулась в свои покои и заставила себя прочитать дюжину страниц настоящих, оригинальных «Постулатов». Высказывания Первого из Одиннадцати особенно тесно перекликались с ее собственными мыслями. Ложась спать, она с тяжелым сердцем размышляла о том, насколько точно его слова описывали ее жизнь.
«В тяжелые времена правда – это первое, чему мы изменяем».
Ради правды она лгала, шантажировала и навлекала беды на невинных людей. В скором будущем ради правды она раскопает могилу отца. Но была ли она готова узнать эту правду? Когда-то Хэсина знала ответ на этот вопрос.
Но теперь все изменилось.
Восемнадцать
Стоит совершить одну измену, и она проложит путь для тысячи других.
ПЕРВЫЙ из ОДИННАДЦАТИ о законах
Если народ одобряет закон, его необходимо соблюдать.
ВТОРОЙ из ОДИННАДЦАТИ о законах
– На-На?
Лилиан моргала, приоткрыв пурпурно-золотые двери своих покоев. Хэсина могла представить, как она выглядит. Было поздно – после полуночи в гонг пробили уже два раза. В ее волосах запутались снежинки; с тех пор, как она вышла из комнаты Акиры, пошел первый снег.
– Я не могу уснуть, – прошептала она.
Больше ей ничего не нужно было объяснять.
– Тут все завешано тканями. Надеюсь, ты не против? – проговорила Лилиан и сделала шаг в сторону, чтобы Хэсина могла пройти.
Ткани были одной из причин, по которым Хэсина пришла в Западный дворец. После предложения Акиры ей было невыносимо оставаться в своих покоях один на один с собой, в то время как обилие цвета, царившее здесь, прогоняло демонов из ее головы.
Она залезла на кровать, и Лилиан легла рядом с ней. Хэсина вдруг поняла, как много времени прошло с тех пор, как они вдвоем прятались в ее покоях и строили себе крепость из одеял. Потом Лилиан рассказывала, как дождливыми ночами они с Цайянем ютились под рваными навесами и каменными мостами. Она говорила о том, как они жевали апельсиновые корки, и о том, как ранки от укусов насекомых на их коже сочились гноем. Потом она крепко обнимала Хэсину и через некоторое время начинала похрапывать, а Хэсина не осмеливалась ее разбудить.
