Вот кое-что из хорошего. Плохое? Муниципальный банк Джунипера лопнул, разнеся по всему миру, словно пепел, облако долгов и судебных исков. В Крее случилась эпидемия, не помню чего, но выглядело паршиво
[3]. Для пострадавших собирали пожертвования, но в тот год я был еще молод, и лишних денег у меня не водилось.
Землепроходцы привезли в зоопарк Гибсона чудовище с далекого несотворенного Запада; железные прутья не сдержали его и несколько неудачливых посетителей погибли, прежде чем чудище удалось убить.
На Краю Света продолжала свирепствовать Великая война между Стволами и Линией. На Краю она всегда бушевала сильнее, чем дома, на Территории и в ее окрестностях. Самая жестокая битва разгорелась на северо-западе, вокруг города Гринбэнка… или того, что от него осталось. Гринбэнк был стерт с лица земли в течение нескольких недель. Кто-то винил в этом агентов Стволов, кто-то – войска Линии. Сам я не знаю, кто виноват. Я попал в перестрелку между линейными и агентом в местечке под названием Клоан; хотя агентов могло быть и с полдюжины, я старался не высовываться и лишнего не видел. Это случилось в начале битвы. Потом Линия окопалась в развалинах, возвела там окруженный железной стеной Передовой Лагерь и проложила пути, по которым забегали Локомотивы, все лето и весну свозившие войска, пока в этом жарком краю не осталось места, где можно спокойно выпить: повсюду носились облаченные в черное линейные, записывающие каждое твое движение. Стволы же привезли в холмы своих агентов и наемных убийц и вербовали беженцев, обещая отмщение. Битва тянулась до лета. Локомотив Драйден пустили под откос. Банда, состоящая из агентов Стволов спалила апельсиновые рощи в Торо-тауне, чтобы они не достались Линии, для верности перебив и всех рабов. Когда прибыли репортеры, эти разбойники – Джим Дарк, Реннер Гремучий Змей и остальные, чьих имен я уже не припомню, – принялись, улыбаясь, позировать перед камерами. Перекрытые мосты не давали проехать беженцам и разоряли предприятия. Смертоносный ядовитый газ, изготовленный линейными, просочился через лепной потолок ресторана отеля на главной улице Мелвилля и отравил семнадцать самых зажиточных горожан и нескольких официантов. Вашего покорного слугу едва пронесло. Позднее это происшествие объявили несчастным случаем – газовый снаряд промахнулся на несколько миль. Линия списала все на саботаж, но, скорее всего, какой-нибудь мелкий служака на сигнальной станции Хэрроу-Кросс просто не спал двое суток и получил семь, сложив два и два. Или вроде того. Говорят, что отелю позже выплатили небольшую компенсацию. Но не мне.
* * *
В Мелвилле я был по делам, как и везде в тот год. Возможно, в это трудно поверить, но было время, когда люди сомневались в эффективности Процесса Рэнсома, его величии и даже существовании и я пребывал в постоянном поиске покровителей. Когда ударил снаряд, я сидел за большим круглым столом, уставленном приборами, соусницами размером с крейсер и веерами салфеток в золотых кольцах. Я надеялся, что если буду говорить достаточно быстро, то смогу забыть, как голоден, а собравшиеся в зале достопочтенные граждане Мелвилля не забудут меня прогнать. Во время своей речи я жестикулировал левой рукой, а правой делал набросок на салфетке.
– Спросите себя, – сказал я, – что может прославить ваш город? Этот город совсем молод, господа, это первопроходец, стоящий на краю света и, полагаю, на краю величия.
Мелвилль был одним из старейших городов в той части Западного края, немногим младше меня.
– Подумайте о Джаспере на востоке – что приходит вам в голову? В Джаспере есть Свинг-стрит, Университет Ванситтарта, скотобойни, Медный Бык и все прочее. В Гибсоне – гвардейцы, футбол и та здоровая статуя женщины с фонарем. Джунипер? В Джунипере есть банки…
– Уже нет, – буркнул хмурый банкир.
– Кризис – время открывшихся возможностей, сэр, – ответил я, – не мне говорить это такому деловому человеку, как вы.
Жена банкира откашлялась. Эта изящная женщина была, как я узнал из подслушанных разговоров за соседним столиком, президентом Клуба шести тысяч, целью которого было увеличить число жителей Мелвилля до этой отметки к концу тысячелетия. Я считал, что мы с ней должны быть союзниками, так как оба хотели сделать что-то из ничего, но пока женщина была настроена скептически.
– Как вы сказали вас зовут, мистер?.. – спросила она.
– Рэнсом, мэм, – улыбнулся ей я. – Профессор, если вы не против.
– И, говоря о возможностях, сэр, вы попали в яблочко. Но какие именно возможности? Что сделает Мелвилль богаче, вот в чем…
– Медь, – вмешался невысокий делец с пучками волос в ушах, сидевший слева от изящной президентки. – Мы контролируем крупнейшие месторождения меди в Северо-Западном краю, а моя плавильня простаивает. Вы каких наук профессор будете, уважаемый?
– Медь! Медь – это хорошо. Но она рано или поздно заканчивается. Ее добыча стоит денег и труда, а из земли она выходит нечистой. Я же говорю о свете, господа. Я говорю об энергии. Я говорю о Процессе Рэнсома. – Я показал присутствующим салфетку, но они не разобрали мои чертежи и не оценили идею.
– Профессор Рэнсом, всего неделю назад в городе был представитель корпорации «Северный свет», и…
– Члены корпорации «Северный свет» – мошенники и негодяи. Они на крючке у Линии, которая высосет из вас всю кровь. Надеюсь, вы изгнали старого мерзавца из города, как вампира. Или прихлопнули, как комара. Запомните мои слова, а если здесь есть репортеры, запишите еще и это: я говорю о Мелвилльской осветительной компании Гарри Рэнсома. Я предлагаю свободный свет…
Владелец плавильни отшатнулся, услышав слово «свободный». При разговоре с богачами нужно быть осторожным. Слишком часто повторите «красота», «освобождение» или «конец тяжкому труду», и они с подозрением нахохлятся. Нужно уметь говорить с ними на одном языке.
– Я говорю о возможности, которая выпадает только раз в жизни. Возможности увековечить свое имя в истории. Я говорю о будущем…
Три вещи случились одновременно. Я встал для пущего эффекта и начал расхаживать по залу, банкир недоверчиво фыркнул, а будущее Мелвилля обрушилось на нас вместе с потолком, острым носом вперед. Сверху с оглушительным грохотом сыпались куски кирпича и штукатурки.
На место, где я недавно сидел, рухнули обломки канделябра. Некоторые мои сотрапезники бросились на пол, а другие, наоборот, вскочили, закричав от ужаса. Я, кажется, выругался, но в остальном не потерял спокойствия.
Мне удалось хорошо рассмотреть падающий снаряд – казалось, он летел вниз целую вечность. Кто бы и где бы ты ни был, любезный читатель, надеюсь, ты живешь во времена, когда не знают об оружии линейных. Скажу лишь, что это была ракета, похожая на сверло из черного железа, пластин и заклепок, размером примерно с осла. Пробив потолок, она рухнула на бок на стол с закусками, словно непрошеный гость на свадьбе, пьяный, злой и неуклюжий, разбрызгавший содержимое серебряных супниц и бутылок с шампанским и сломавший шею большому хрустальному лебедю. Официанты с криками роняли подносы.
