Я поинтересовался, как ему удалось вернуться с того света.
– Терпение, – усмехнулся мистер Карвер.
– Меня не устраивает ваш ответ, мистер Карвер. Не только как ученого, но и как дельца. На возвращении из мертвых можно неплохо заработать, если уметь это делать.
– Вы же меня знаете, мистер Рэнсом.
Слова мистера Карвера мне не понравились, и я не до конца ему поверил, но не хотел с ним спорить, так что сделал вид, что ничего не услышал.
На протяжении всего разговора мистер Карвер был голым, и не стыдился этого. Насколько я помню, никто из нас ничего не сказал на этот счет. Мой бывший помощник выглядел очень худым.
– Вы знали, – сказал я. – С самого начала – вы знали, что находится в сердце Аппарата. Знали, откуда он родом.
– Да.
– Мистер Карвер, я хотел вас о многом спросить после Уайт-Рока.
– Похоже на то.
– Так что?
– Что?
– Поступил ли я правильно с этой штукой, мистер Карвер?
– Черт его знает! В наши дни ничего не известно. Это что-то новое.
Из глубин здания под нами раздался громкий стук, от которого в воздух поднялась пыль. Я заметил, что подобные звуки были на станции Линии обычными, как ее погода, а мистер Карвер заметил, что скучает по теплу и холоду, и мы заговорили о том, какой погода была во время наших странствий, совместных и в одиночку. Оказалось, мистеру Карверу есть что сказать о погоде, так как он немало странствовал, а также потому что был мертв. Он рассказал, как выглядят с того света молнии. Это показалось мне таким интересным, что я забыл расспросить своего бывшего помощника о его прошлом или о том, зачем он странствовал вместе со мной. Вместо этого мы поговорили об электричестве, а потом и о Процессе Рэнсома, который я пообещал переименовать в Процесс Рэнсома – Карвера, и действительно какое-то время я пытался так его называть, но к тому времени было слишком поздно: Процесс стал известным повсюду.
Если бы только у меня было время, чтобы записать все, что рассказал мистер Карвер, – или то, что я умудрился услышать под действием таблеток. В любом случае в его словах было столько всего интересного и важного. Но у меня не было времени.
За разговорами мы обычно работали, мистер Карвер и я. Куда бы в лаборатории я ни шел, он всегда стоял у меня за спиной, что в тот момент я расценил как стыдливость из-за наготы, теперь это кажется мне галлюцинацией. В общем, за ту неделю я много чего успел с помощью и без помощи мистера Карвера. Я довольно радикально усовершенствовал некоторые из многочисленных моделей Аппарата, стоявших в лаборатории. Когда там был мистер Карвер – не знаю, как долго, – он делал меткие замечания, подбадривал меня, когда я впадал в уныние, и указывал на то, что я пропустил, и это несколько раз помогло мне не навлечь на наш мир катастрофу.
С этими усовершенствованиями я создал совершенно новую модель Аппарата. Адъютантка сообщила, что нам придется уходить пешком, и это значило, что Аппарат нужно уменьшить в размерах. Я работал, а мистер Карвер стоял у меня за спиной. Из найденных по всей лаборатории деталей я собрал устройство размером не больше чемодана, чем-то напоминавшее аккордеон.
– В старое время мы могли бы ходить с ним по домам, – сказал я мистеру Карверу, и он кивнул. – Мы могли бы обойтись без повозки. Но мне бы не хватало лошадей.
Мой бывший помощник ничего не ответил. Он был опытным странником и никогда не испытывал к лошадям особых чувств.
– Я отправлюсь назад, – сказал я. – Еще дальше. В неизведанное, туда, где встает солнце, где все так странно и ново. С Аделой вдвоем. И со всеми, кто пойдет с нами. Мы начнем все сначала. Жаль, что вы не можете пойти с нами.
– Может, и могу, – усмехнулся мистер Карвер. – Может, и нет.
– Разумеется, вам решать.
Мистер Карвер ничего не ответил. Я был так рад, словно он меня благословил. Словно он разрешил мне отправиться туда, где можно построить лучшее будущее. Я почувствовал, что буду не одинок.
* * *
– Пора, – сказала адъютантка. – Они здесь.
Я обернулся. Я сидел, склонившись над работой, а адъютантка возвышалась у меня за спиной. На мгновение она показалась мне нечеловечески высокой, а ее тень на серой стене лаборатории была даже больше, чем моя и мистера Карвера.
Мистер Карвер исчез.
Я потер глаза, притворившись, что вытираю с них пот. Мистер Карвер не вернулся. С секунду я не знал, что сказать. Я почувствовал дурной привкус во рту.
– Я говорю, они здесь.
– Да. Верно.
С секунду подумав, я понял, что женщина говорит о республиканцах.
– Да, – кивнул я. – Точно. Где?
– Вчера они перешли реку, – сообщила женщина. – Два дня назад мы уничтожили мост, но прошлой ночью республиканцы возвели его снова. У них есть экскаваторы, на них работают инженеры Свода. Сегодня утром обе стороны сражались на винтолетах. Сражение зашло в тупик.
Из-за усталости и действия таблеток мне понадобилось немало времени, чтобы понять, о чем говорила адъютантка. Я попытался представить произошедшее и не смог. Я был рад, что, возможно, скоро окажусь на свободе, однако сожалел, что сражениям нет конца. Я почувствовал, как подступает приступ наркотической слезливости, и с трудом его оборол.
– Карвер, – сказал я. – Он был здесь.
– Сэр, вы…
– Да. В полном порядке, спасибо. Просто вспомнил кое-что. Тут бывает одиноко, знаете ли. Да… Ребята в красном. Они могут победить?
Адъютантка пожала плечами:
– Кто знает? Им придется нелегко. Лично я считаю, что они слишком самоуверенны. Они думают, что Локомотивы сломлены, и, может быть, это и так, но они еще способны наносить ущерб.
– Значит, мы в осаде.
– Я здесь, чтобы приказом самого Локомотива Кингстон сопроводить вас вместе с Аппаратом на фронт, где вам следует начать применять Процесс. Как с экспериментом в Логтауне, сэр, им все равно, кто и на чьей стороне погибнет. Уже все равно – как, впрочем, и всегда. Они требуют вашего личного присутствия.
Женщина протянула мне руку и помогла подняться. Я так устал от долгой работы, что едва удержался на ногах. Я не мог распрямиться, скрючившись, как ржавая машина или, может быть, комедийный актер. У меня тряслись ноги.
– Но я не буду этого делать, сэр. Сегодня утром представитель Республики передал, что нам нужно встретиться с его людьми в полдень под аркой номер шесть, ни минутой позже.
– Адела тоже там будет?
– Да. Говорят, что да. Она знает их человека, а я нет.
– Тогда нужно торопиться. Только кое-что закончу.
* * *
Я уже описывал лабораторию изнутри? Кажется, нет – досадное упущение! Прошу меня извинить. Она находилась в огромном помещении со стенами из серого металла и плоской серой крышей, с которой свисали работавшие от Процесса лампы, иногда в них погибали голуби, залетевшие туда, словно мотыльки. Из одного конца лаборатории почти не был виден другой, там могло быть холодно, а здесь жарко. Я бы не слишком удивился, разразись у нас над головой настоящая гроза. Я бывал в городках, уступающих по размеру этой лаборатории, хотя они считали себя быстро растущими поселениями. Эхо в таком помещении было ужасным и в лучшие дни, и вы можете легко представить, что в условиях постоянных опытов с Процессом, встреч с фантомами, гравитационных изменений это было странное, сбивающее с толку место. До самой дальней стены простирались ровные ряды столов и скамеек. Металл здесь был испещрен инициалами КСС, нравилось мне это или нет. Повсюду стояли экспериментальные версии Аппарата. Многие разительно отличались от моего, а некоторые были вовсе мне непонятны. Одни были размером с дом, с магнитными цилиндрами размером с мельничные жернова, вызывавшими ужас у любого, кто к ним приближался. Иногда внутрь такого монстра забиралась команда инженеров, и не могу с уверенностью сказать, что они всегда возвращалась назад. Другие были еще выше, похожие на часы с кукушкой, с огромными железными грузами, со свистом летевшими вниз. Кое-какие участки лаборатории были расчищены в результате несчастных случаев, остались только перевернутая скамья, например, или валявшийся на полу молоток. Кое-какие Аппараты лежали на боку, в полусобранном или полуразобранном виде, с торчавшими, как ребра, каркасами. Одни машины контролировали работу других. Снова признаюсь, что я их не понимал. Все предприятие давно вышло за пределы понимания любого человека. Не думаю, что даже Локомотивы разбирались в том, что здесь происходило.
