А епископ Митрофан, и княгиня Юрия с дочерью, и со снохами, и с внучатами, и другие, княгиня Владимира
[60] с детьми, и многое множество бояр и простых людей заперлись в церкви Святой Богородицы. И были они здесь без милости сожжены… Татары же силой выбили двери церковные и увидели, что одни в огне скончались, а других они оружием добили…
Так погибли и сыновья великого князя Юрия Всеволодовича, все члены его семейства и многое множество горожан — и знатных, и простых людей, мужчин, женщин, детей.
…Убит был Пахомий, архимандрит монастыря Рождества Святой Богородицы, и игумен Успенский, Феодосий Спасский, и другие игумены, и монахи, и монахини, и попы, и диаконы, начиная с юных и кончая старцами и грудными младенцами. Расправились татары со всеми, убивая одних, а других уводя босых и раздетых, умирающих от холода, в станы свои. И было видеть страшно и трепетно, как в христианском роде страх, и сомнение, и несчастье распространялись…
После взятия стольного Владимира татары обрушились на другие города Северо-Восточной Руси.
Часть татар пошла к Ростову, а другая часть к Ярославлю, а иные пошли на Волгу на Городец, и пленили они все земли по Волге до самого Галича Мерьского; а другие татары пошли на Переяславль, и взяли его, а оттуда пленили все окрестные земли и многие города вплоть до Торжка. И нет ни одного места, и мало таких деревень и сёл, где бы ни воевали они на Суздальской земле. Взяли они, в один месяц февраль, четырнадцать городов, не считая слобод и погостов…
(38. Стб. 462–464. Перевод Д. М. Буланина по: 28. С. 139–141)
4 марта в решающей битве на реке Сити татары наголову разгромили войско великого князя Юрия Всеволодовича. Так погиб и великий князь, как прежде погибли все его сыновья.
Свидетельствует персидский историк конца XIII — начала XIVвека Рашид ад-Дин, автор «Сборника летописей», повествующего об истории монголов:
…Они (монголы. — А. К.) ожесточённо дрались… Город Переяславль, коренную область Везислава (Всеволода? — А. К.), они взяли сообща в 5 дней. Эмир этой области банке Юрку (великий князь Юрий Всеволодович. — А. К.) бежал и ушёл в лес; его также поймали и убили. После того они (монголы. — А. К.) ушли оттуда, порешив на совете идти туманами облавой и всякий город, область и крепость, которые им встретятся, брать и разрушать…
(59. С. 39. Перевод Ю. П. Верховского)
Русские летописи наполнены описаниями чудовищных зверств, которые чинили свирепые завоеватели. Они не щадили никого: ни стариков, ни женщин, ни детей, одинаково расправлялись и с князьями, и со священниками, и с иноками и инокинями, и с простолюдинами. О том, что это отнюдь не преувеличение летописца, свидетельствуют показания других источников, рассказывающих о жестокостях монголов в завоёванных странах. Вот что пишет, например, архидиакон Фома Сплитский, очевидец завоевания монголами Венгрии и Хорватии в 1242–1243 годах (на эти страны монголы обрушились после завоевания Южной Руси):
…Татары в своей неслыханной жестокости, нисколько не заботясь о военной добыче, ни во что не ставя награбленное ценное добро, стремились только к уничтожению людей. И когда они увидели, что те (венгры. — А. К.) уже измучены трудной дорогой, их руки не могут держать оружия, а их ослабевшие ноги не в состоянии бежать дальше, тогда они начали со всех сторон поражать их копьями, рубить мечами, не щадя никого, но зверски уничтожая всех… Если кто и смог выбраться из этого омута, не имел никакой надежды избежать смерти от меча, потому что вся земля, как от саранчи, кишела вражескими полчищами, которым было чуждо всякое чувство милосердия, чтобы пощадить поверженных, пожалеть пленных, отпустить изнемогших, но которые, как дикие звери, жаждали человеческой крови. Тогда все дороги, все тропинки были завалены трупами…
Более того, татарские женщины, вооружённые на мужской манер, как мужчины, отважно бросались в бой, причём с особой жестокостью они издевались над пленными женщинами. Если они замечали женщин с более привлекательными лицами, которые хоть в какой-то мере могли вызвать у них чувство ревности, они немедленно умерщвляли их ударом меча, если же они видели пригодных к рабскому труду, то отрезали им носы и с обезображенными лицами отдавали исполнять обязанности рабынь. Даже пленных детей они подзывали к себе и устраивали такую забаву: сначала они заставляли их усесться в ряд, а затем, позвав своих детей, давали каждому по увесистой дубинке и приказывали бить ими по головам несчастных малышей, а сами сидели и безжалостно наблюдали, громко смеясь и хваля того, кто был более меток и кто одним ударом мог разбить череп и убить ребёнка.
(72. С. 109–110. Перевод О. А. Акимовой)
Нет сомнений, что то же самое несколькими годами раньше происходило и в Волжской Болгарии, и на Кавказе, и на Руси…
В те зимние месяцы 1237 года страшных завоевателей с тревогой и ужасом ожидали во всех городах Русской земли, в том числе и в Новгороде, где княжил юный Александр Ярославич. Увы, он не имел возможности помочь своим родичам — князьям Северо-Восточной Руси, как не мог помочь даже жителям городов своей собственной волости, ибо готовился к обороне самого Новгорода… Однако Новгород уцелел и не был завоёван татарами. Историки спорят о причинах неожиданного отступления жестоких завоевателей, возвратившихся с полпути из Новгородской земли. А ведь они находились всего в ста верстах от Новгорода. Современники же увидели во всём произошедшем чудо, явственное проявление Божией милости.
Из Новгородской Первой летописи старшего извода
Окаянные же взяли Москву, Переяславль, Юрьев
[61], Дмитров, Волок, Тверь; здесь же и сына Ярославова убили. А затем пришли беззаконные и обступили Торжок на Собор Чистой недели
[62], и окружили весь тыном, так же, как и другие города брали. И били окаянные из пороков в течение двух недель, и изнемогли люди в городе, а из Новгорода им уже не было помощи, но были все там в недоумении и страхе. И так взяли поганые город, и перебили всех, от мужского пола и до женского, священнический чин весь и монашеский; а всё изобнажено и поругано, горькою и бедною смертью предали души свои Господу месяца марта в 5-й день, на память святого мученика Конона
[63], в среду средокрестной недели… Тогда же гнались окаянные безбожники от Торжка Селигерским путём, даже до Игнач-креста, и секли людей всех, словно траву, [не дойдя] 100 вёрст до Новгорода. Новгород же сохранил Бог и святая великая и соборная апостольская церковь Святой Софии, и снятый Кирилл, и молитва святых благоверных архиепископов, и благоверных князей, и преподобных черноризцев иерейского собора…
