(38. Стб. 467, 469. Перевод Д. М. Буланина по: 28. С. 145, 147)
ГОД 1239
Новгород. Торопец
В том же году Ярослав пошёл из Смоленска на литву, и литву победил, и князя их захватил; и, урядив смолян, посадил на княжение князя Всеволода
[66], а сам со множеством полона и с великой честью вернулся восвояси.
В том же году, на зиму, взяли татары Мордовскую землю, и Муром сожгли, и по Клязьме воевали, и град Святой Богородицы Гороховец сожгли, а сами пошли в станы свои. Тогда же был пополох зол по всей земле, и сами не ведали люди, кто куда бежит.
(38. Стб. 469–470)
В жизни же новгородского князя Александра Ярославича этот год принёс не только тревоги и скорбь, но и большую радость — он женился на княжне Александре, дочери полоцкого князя Бря-числава Васильковича
[67]. Помимо прочего, брак этот должен был упрочить союз Новгорода с Полоцком.
Женился князь Александр, сын Ярославов, в Новгороде, взяв за себя в Полоцке у Брячислава дочь, и венчался в Торопце: тут кашу чинил
[68], а в Новгороде — другую.
В том же году князь Александр с новгородцами срубил городки по Шелони.
(24. С. 77)
Как и союз с Полоцком, строительство крепостей на Шелони, пограничной реке Новгородской земли, имело целью прежде всего оборону новгородских рубежей от литовской угрозы. Главной из крепостей стал построенный Александром Городец на Шелони (Старый Порхов), у впадения в Шелонь речки Дубенки. Источники упоминают и другие шелонские города: Опоку, Высокое, Вышегород, Кошкин городок.
Но опасность в те годы нависла над Новгородом с разных сторон — не только с запада, но и с севера, со стороны Швеции, которая в первой половине XIII века усилила своё наступление на земли финского племени емь (тавастов), традиционно входившие в сферу влияния новгородских князей.
Русь в первой половине XIII века.
Татаро-монrольское нашествие
ГОД 1240
Невская битва
Как полагает большинство отечественных исследователей, наступление шведов на Русь летом 1240 года было составной частью общего наступления католического Запада на восток, координируемого папским престолом
[69]. Ещё в декабре 1237 года папа Григорий IX, отвечая на просьбу властей Швеции, направил архиепископу Упсалы буллу с призывом к крестовому походу против язычников-тавастов (летописной «еми»); в этом документе речь шла и о неких живущих рядом с тавастами «врагах креста», под которыми, по всей вероятности, подразумевались союзники русских карелы. Руководство крестовым войском шведский король Эрик Эриксон, прозванный Шепелявым, поручил своему зятю (мужу сестры) Биргеру Магнуссону, в будущем ярлу (главе государственной администрации) и многолетнему правителю Швеции. Автор шведской рифмованной «Хроники Эрика» (20-е годы XIV века) справедливо рассудил, что поход в «Тавастланд» в первую очередь задевал интересы русских (и именно новгородцев):
Язычники много горя узнали!..
Ту страну, что Эрик крестил,
думаю, русский князь упустил
[70].
(74. С. 12–13. Перевод А. Ю. Желтухина)
Можно думать, что известие о страшном Батыевом разгроме Руси побудило правителей Швеции к перенесению военных действий на территорию собственно Новгородской земли. Тем самым должна была решиться и стратегическая задача закрепления шведов в устье Невы и на Ладоге — ключевых пунктах восточно-балтийской торговли. Во всяком случае, только так можно понимать известия русских летописей. (Шведские источники о походе на Новгород 1240 года не упоминают ни словом.)
Из Новгородской Первой летописи старшего извода
В лето 6748 (1240). Пришли свей в силе великой, и мурмане, и сумь, и емь
[71] на кораблях — великое множество; свей с князем и с епископами своими. И стали в Неве у устья Ижоры, стремясь захватить Ладогу, попросту же сказать, и Новгород, и всю область Новгородскую. Но ещё преблагой, премилостивый человеколюбец Бог сберёг нас и защитил от иноплеменников, всуе дерзнувших, без Божьего повеления. Ибо пришла весть в Новгород о том, что свей идут к Ладоге. Князь же Александр, нимало не промедлив, пошёл против них с новгородцами и с ладожанами и победил их силою Святой Софии и молитвами владычицы нашей Богородицы и Приснодевы Марии, месяца июля в 15-й день, на память святых Кирика и Улиты, в неделю на Собор 630-ти святых отец, бывший в Халки-доне; и была тут великая сеча свеям. И тут убит был воевода их по имени Спиридон
[72], а иные толковали, будто и епископ их убит был тут же. И пало их многое множество: наполнили два корабля телами лучших мужей и пустили впереди себя по морю, а для прочих выкопали яму и побросали туда без числа; а другие многие ранены были. И в ту же ночь, не дождавшись рассвета понедельника, ушли посрамлённые. Из новгородцев же тут пали: Константин Луготинич, Порята Пинещинич, Намест, Дрочило Нездылов сын кожевника, а всего 20 человек с ладожанами или меньше — Бог весть. Князь же Александр с новгородцами и с ладожанами возвратились все в здравии восвояси, сохранены Богом и Святою Софиею и молитвами всех святых.
