Помимо многих других необычностей калифорнийской жизни Хокингам предстояло привыкнуть к несколько пугающему явлению: порой они чувствовали под ногами толчки, а то и вполне ощутимое колебание земли. Соседи и коллеги Хокинга по Калтеху давно к этому приспособились и уверяли даже, что частые колебания – лучшая гарантия против огромного и разрушительного землетрясения. Во всяком случае, тот год в Америке обошелся без катастроф.
Роберт и Люси посещали городскую школу и детский сад Пасадены. Трехлетняя Люси с первого же дня так полюбила сад, что решила остаться там на полный день, хотя ее привели только на утренние часы. Когда Джейн пришла за дочерью, девочку не сумели отыскать. Сбившиеся с ног воспитатели наконец обнаружили Люси в столовой, где она преспокойно угощалась ланчем вместе со старшими детьми. У Роберта появилась новая обязанность: помогать матери сориентироваться на улицах Лос-Анджелеса. В его семилетнюю головку словно был встроен автонавигатор. Бернард Карр с восторгом окунулся в молодежную жизнь кампуса и чуть ли не каждый вечер, уложив Стивена в постель, отправлялся на очередную вечеринку. После вечеринки он просиживал ночь напролет перед телевизором, смотрел ужастики. Хорошо еще, что Стивен не любил рано вставать.
Джейн тоже оказалась вовлечена в светскую жизнь – Хокинги беспрерывно принимали гостей. В Кембридже (за исключением Клэр-холла) супруги сотрудников обычно не играют столь заметной роли в обществе, и эти новые обязанности в Калтехе, пусть и несколько утомительные, были Джейн в радость. Помимо друзей, которыми они обзавелись в Калифорнии, к ним приезжали близкие из Англии, в том числе родители Джейн, мать и тетя Стивена. Сестра Стивена Филиппа жила в Нью-Йорке и оттуда наведалась в Калифорнию. Дом Хокингов, удачно расположенный прямо у кампуса, стал местом частых встреч Калтехского кружка по относительности.
Искренность и прямота калифорнийцев составляли отрадный контраст тому равнодушию, а порой даже пренебрежению, с которыми Джейн и ее муж нередко сталкивались в Англии. Тем, кто не был издавна знаком со Стивеном, нелегко было поддерживать с ним разговор из-за его расстройства речи, но калифорнийцы, по крайней мере, пытались. В Калифорнийский технологический институт Стивен прибыл уже в качестве светила мирового класса, с ним и обращались как со знаменитостью. Справедливости ради предположим, что если бы в Кембридж Стивен изначально явился в таком статусе, то и на родине ему и Джейн уделили бы то повышенное внимание, которое досталось им в Пасадене.
Когда ученый отправляется на год работать в другую страну, стажировка вдали от дома не только ему самому придает новые силы и интеллектуальную энергию. Для остальных членов семьи этот год нередко становится судьбоносным. Так случилось и с Хокингами. Одержимый компьютерами американский ровесник увлек Роберта предметом, который со временем станет его профессией: информационными технологиями. Жена коллеги пригласила Джейн в хор, еженедельно собиравшийся разучивать и исполнять мировую классику. Так и Джейн обрела увлечение, которое превратится в любимое дело на много лет.
Хокингу отвели кабинет с кондиционером, пандусы были обустроены по всей территории университета. Стивен интенсивно общался с другими крупными учеными, в его честь устраивали ужины в студенческих “Домах”. Калифорнийский технологический институт был и остается одним из крупнейших мировых центров изучения теоретической физики. Уступая размерами Кембриджу и Оксфорду, этот университет, однако, может похвалиться множеством выдающихся сотрудников, признанных лидеров в своих областях науки. Хокинг наслаждался общением, обилием идей, возможностью разобраться в вопросах, которыми он прежде не занимался, и с новой стороны подойти к тем проблемам, над которыми давно уже работал. В Калтехе он познакомился с Доном Пейджем, в ту пору аспирантом, в будущем – одним из самых близких друзей семьи Хокингов. В тот год Стивен и Дон вместе написали работу, в которой сформулировали гипотезу: взрыв первичных черных дыр мог наблюдаться в виде извержения гамма-лучей
[145]. Великие соперники Ричард Фейнман и Марри Гелл-Манн также находились в Калтехе, и Хокинг посещал их лекции. Они оба работали на переднем крае физики элементарных частиц, а не в области космологии, но Хокингу для построения теории черных дыр все больше требовались знания об элементарных частицах, и такую возможность он, конечно же, упускать не стал. Вскоре он научится оригинальным образом применять идею Фейнмана о “сумме всех историй”, исследуя различные варианты происхождения вселенной
[146]. В тот год в Калтехе побывал и Джим Хартл, знакомый Хокингу по Кембриджу сотрудник Университета Санта-Барбары, и они вместе с Хокингом составили описание излучения Хокинга (о нем рассказано в главе 6)
[147].
Этот год Хокинг не безотлучно провел в Пасадене. Перед Рождеством он ездил с коллегой и другом Джорджем Эллисом на конференцию в Даллас, а в апреле его пригласил в Рим папа Павел VI, чтобы вручить ему медаль папы Пия XII, которой награждались “молодые ученые за выдающийся вклад в науку”. Хокингу очень хотелось своими глазами увидеть хранившийся в Ватиканской библиотеке документ – отречение Галилея, под нажимом и угрозой пыток, от своего гениального открытия: Земля вращается вокруг Солнца. Заодно Хокинг посоветовал главе католической церкви принести извинения Галилею, с которым Церковь столь несправедливо обошлась три с половиной столетия назад, и вскоре в самом деле последовали оправдание ученого и официальные извинения.
В Калифорнии Хокинг впервые всерьез задумался над проблемой, которой суждено было на долгие годы развести его кое с кем из коллег: над проблемой потери информации в черных дырах. Позднее мы разберемся точнее, о какой “информации” идет речь, а пока просто представьте себе информацию, связанную со всем веществом, из которого была сформирована черная дыра, и со всем тем, которое провалилось в нее с тех пор, как черная дыра возникла. До какой степени эта потеря невосполнима? Как она отражается на возможности постичь вселенную и делать научные предсказания? В самом ли деле здесь прекращается нормальная работа науки? Написанную в тот год статью Хокинг с вызовом озаглавил: “Сбой физической теории в гравитационном коллапсе”. В окончательном варианте, опубликованном в ноябре 1976 года, Хокинг подобрал вроде бы не столь шокирующее название – пока не вдумаешься: “Сбой предсказуемости в гравитационном коллапсе”
[148].
И все время рядом со Стивеном был Кип Торн, коллега и близкий друг, благодаря которому и состоялась эта поездка. В тот год Торн и Хокинг подписали первое свое знаменитое пари (вместо подписи Хокинга – отпечаток большого пальца): они поспорили о том, находится ли в системе двойной звезды Лебедь Х-1 черная дыра.
