Уже на конференции, созванной Хокингом и Гиббонсом в Кембридже в 1982 году, участники пришли к выводу, что инфляция подразумевает определенную схему этих отклонений
[207]. Значит, в космическом микроволновом фоновом излучении тоже должны были обнаружиться распознаваемые паттерны. В ту пору наблюдения не могли различить эти паттерны отклонений. И все же, хотя никто не может заглянуть в события начала вселенной, в этих спорах вокруг инфляции появилась надежда, что однажды удастся все же добыть убедительное доказательство либо в пользу этой гипотезы, либо в опровержение.
Глава 11
Черепахи под черепахами, и так до самого дна
Люси исполнилось 11 лет, и весной 1982 года она сдала выпускной экзамен в начальной школе Ньюнхэм-Крофт. Для продолжения образования родители выбрали ей школу Перс для девочек в Кембридже. Роберт с семи лет учился в школе Перс для мальчиков. В 1960-х Стивену понадобились деньги, чтобы жениться, и он занялся сингулярностями. Теперь опять возникла практическая задача – оплатить учебу Люси, – и Стивен взялся за новое дело, последствия которого сказались и на семействе Хокингов, и на многих людях во всех уголках мира. Стивен решил заработать деньги, написав книгу о вселенной – не академическую, а такую, которая была бы интересна людям без специального образования.
Разумеется, о вселенной и черных дырах уже немало писали. Однако, на взгляд Хокинга, ни одна из этих популярных книг не уделяла достаточного внимания главным вопросам, тем, ради которых он изучал космологию и квантовую теорию: откуда взялась вселенная? Как и почему она началась? Наступит ли конец вселенной, и если да, то как? Возможно ли получить единую теорию вселенной и всего, что в ней? Насколько мы близки к открытию этой теории? Можно ли обойтись без Творца?
Хокинг был уверен: эти вопросы волнуют всех, а не только специалистов. Однако наука настолько обросла терминами и формулами, что обычные люди уже не могли следить за ее развитием. Перед Хокингом стояла нелегкая задача: написать книгу, понятную всем, то есть практически без математических формул. Хокинг принялся диктовать свою книгу и в 1984 году вчерне ее закончил.
Диктовать целую книгу ему было очень нелегко, и Хокинг решил: пусть уж, по крайней мере, эта его трудная работа попадет к возможно большему количеству людей. Ранее Хокинг публиковался в Cambridge University Press, одном из самых престижных академических издательств в мире, но, обсудив с редакторами новый проект и услышав от них, что продаваться будет примерно 20 тысяч экземпляров в год по всему миру, Хокинг решил, что на этот раз ему требуются издатели, привыкшие иметь дело с популярной литературой. Он хотел видеть свою книгу на стойках в аэропортах. Американский агент не разделял его надежд: да, ученые купят, приобретут студенты, но никак не массовый читатель. Хокинг думал иначе.
Несколько британских издателей отвергли книгу Хокинга – об этом они еще горько пожалеют
[208]. Однако нашлись и такие, кто готов был заключить с ним договор. Неожиданностью стало предложение из издательства Bantam, и Хокинг, вопреки совету своего агента, предпочел заключить договор именно с ними: пусть это издательство и не специализировалось на научной литературе, зато именно его книгами наполнялись стойки аэропортов. Филиал Bantam в США заплатил 250 тысяч долларов за американские права, а Bantam-Transworld предложил 30 тысяч фунтов за права в пределах Великобритании. Такие суммы за научную книгу – рискованно высокая ставка. Оказавшаяся для издателей самой выгодной в жизни.
Год на краю
1985 год выдался для Хокингов трудным. Летом Стивен собирался на месяц в Женеву, в ЦЕРН. Помимо всего прочего, он хотел проверить выводы из недавних подсчетов Дона Пейджа и Раймона Лафламма относительно стрел времени. В сопровождении своих сиделок, секретарши Лоры Джентри и нескольких учеников Хокинг отправился из Кембриджа прямиком в Швейцарию, а Джейн, Джонатан, Люси и Тим выбрали более длинный и интересный маршрут, останавливаясь в кемпингах Бельгии и Германии. В Байройте они собирались встретиться со Стивеном и сменить свой походный облик на более формальный, дабы послушать на фестивале вагнеровское “Кольцо нибелунга”. В тот момент все гораздо больше тревожились о Роберте, который с друзьями-скаутами совершал пеший поход по Исландии, а затем ему предстояло плыть на байдарке вдоль северного побережья острова. За Стивена в спокойной и благополучной Швейцарии волноваться вроде бы не приходилось
[209].
За день до запланированного прибытия в Байройт Джейн отыскала в Мангейме телефон-автомат и позвонила мужу в Швейцарию сверить планы. Трубку сняла расстроенная Лора Джентри, просила как можно скорее приехать в Женеву. Стивен слег с пневмонией. Его положили в больницу, прогнозы неутешительные. Примчавшись в Женеву, Джейн убедилась, что Лора огорчалась не напрасно: Стивен был подключен к аппарату искусственного дыхания, его ввели в кому, и жизнь в нем едва теплилась.
Зная, что Стивен болен БАС и с медицинской точки зрения обречен, и не догадываясь о его свирепой жизнестойкости, врачи предложили Джейн отключить аппаратуру и позволить Стивену мирно уйти. Тяжелейший выбор: единственным спасением представлялась трахеотомия. Операция раз и навсегда избавит Стивена от кашля и приступов удушья, но он лишится голоса, он никогда больше не сможет произнести ни слова. Возможно ли платить такую цену за продление жизни? Речь Стивена давно уже стала медленной и невнятной, и все же он мог говорить, и это оставалось для него единственным средством общения. Лишившись голоса, он не сможет работать, не сможет общаться с людьми. Нужна ли ему такая жизнь? И все же со стесненным сердцем Джейн распорядилась принять все меры для спасения. “Будущее казалось очень, очень мрачным, – вспоминала она. – Мы не знали, как будем жить, не знали, будет ли он жить. Я приняла решение… хотя и сомневалась: не делаю ли я ему хуже? На какую жизнь его обрекаю?”
[210]
Дождались, чтобы Стивену стало немного лучше, и Кембриджский университет оплатил воздушный рейс “скорой помощи” из Швейцарии в Кембридж, где Стивена поместили в реанимацию больницы Эдденбрук. Врачи сделали последнюю попытку избежать операции, но как только респиратор снимали, повторялся приступ удушья. Не оставалось ничего, кроме трахеотомии. Стивену запомнились яркие сны в ту больничную пору: ему чудилось, будто он поднимается в небо на воздушном шаре. Он решил, что примет этот сон как добрый знак.
Медленно поправляясь в больнице, Стивен учился дышать не носом и ртом, а через отверстие, проделанное в его горле примерно на уровне воротника. Единственным способом общения оставалась передача слова по буквам: помощник указывал одну букву за другой, а Хокинг приподнимал брови в знак подтверждения.
