Нашлись и недовольные, обвинявшие издательство Bantam и самого Хокинга в том, что они используют его инвалидность для повышения продаж. Популярность Хокинга, фыркали эти люди, его слава – слава ярмарочного урода. Вот зачем он позволил поместить на обложку такую откровенную, чуть ли не гротескную свою фотографию? Хокинг возражал, что по договору не имел никакого отношения к обложке. В британском издании он сумел настоять на фотографии получше.
Но ведь была в этом и положительная сторона. Сделавшись “публичным человеком”, Хокинг смог дать миру нечто не менее ценное, чем его научные теории и мысль, что вселенная не состоит из “черепах до самого дна”
[228]. Хокинг сумел сообщить миллионам людей не только свой неистощимый интерес к научному исследованию, но и сознание, что внутреннее здоровье можно сохранить даже в тяжелейшем недуге.
Успех книги не только существенно улучшил материальное положение семьи, но и превратил Хокинга в “редчайшее явление”, по словам журнала CAM – в “мультимиллионера, голосующего за лейбористов”
[229]. Много лет сам Стивен, его жена и дети боролись с его недугом и угрозой близкой смерти. “Мы всегда жили на краю бездны, и вдруг нам удалось пустить корни и зацепиться на этом обрыве. Думаю, так можно описать то, что произошло”, – говорит Джейн
[230]. Теперь появилась иного рода угроза: соблазны и обязанности, принесенные славой, пугающая перспектива – жить в соответствии с имиджем супергероя очередной сказки.
Во второй половине 1980-х Стивена в поездках все чаще сопровождала Элейн Мейсон. Их растущая взаимная привязанность запечатлена на фотографиях, сделанных подругой Элейн, нью-йоркским фотографом Мириам Беркли. К сожалению, безграничная преданность Элейн Стивену, ее стремление оградить его от любых проблем, ревниво оберегаемая “эксклюзивность” их отношений и присущий Элейн неукротимый дух стали раздражать близких Хокинга, других сиделок и помощников, а подчас и его коллег и работников DAMPT. Но их отношения со Стивеном только укреплялись. Остальные его помощники были и профессиональны, и внимательны, однако он предпочитал иметь подле себя Элейн.
Глава 12
Наука о младенчестве вселенных сама переживает младенчество
О необычной судьбе Стивена Хокинга журнальные статьи и телепередачи упоминали уже в 1970-х. Под конец 1980-х, когда вышла “Краткая история времени”, чуть ли не каждое издание в мире стремилось написать о нем. Репортеры и фотографы подкарауливали Хокинга повсюду. “ДЕРЗНОВЕННЫЙ ФИЗИК ПРОНИК В ЗАМЫСЕЛ БОГА” – вопили заголовки. Его портрет появился на обложке Newsweek с подписью “ПОВЕЛИТЕЛЬ ВСЕЛЕННОЙ” на пестром фоне туманностей и звезд. В 1989 году у Хокинга и его родных брали интервью для шоу ABC 20/20, в Англии вышла посвященная лично ему передача: “Повелитель вселенной: Стивен Хокинг”. Это уже нельзя было назвать успехом или славой – Стивен превратился в культовую фигуру, в суперзвезду. Перешел в один разряд с героями спорта и рок-музыкантами.
Для Джейн Хокинг главным достижением было, “что мы сумели остаться единой семьей, что наши дети так хороши, что Стивен все еще может жить дома и заниматься своей работой”
[231]. Миру ничего не было известно о Джонатане Джонсе и об Элейн Мейсон, и оба Хокинга предпочитали держать свои тайны под спудом.
Продолжался град академических наград: еще пять почетных докторских степеней, еще семь международных премий, среди них в 1988 году – премия Вольфа. Эта крупная денежная премия, выплачиваемая израильским фондом, по престижности уступает лишь Нобелевской. В тот же год другой ученый из Кембриджа, Кристофер Полдж, получил премию Вольфа в области сельского хозяйства, и он со своей женой Оливией, как и Хокинги, приехал на торжество в Израиль. В одном интервью Стивен откровенно заявил, что не верит в Бога: “В моей вселенной места для Бога нет”. Джейн едва смолчала: здесь, в Иерусалиме, где все было полно для нее глубочайшего смысла, слышать подобные высказывания было особенно больно.
Роберт тем временем изучал физику и участвовал в соревнованиях по гребле вместе с командой кембриджского Корпус-Кристи. В одной из телепередач показали, как лодка Роберта несется по реке, а все близкие, в том числе Стивен своим синтезированным голосом, подбадривают юношу с берега. Люси подумывала об артистической карьере. Она играла в поставленном Кембриджским молодежным театром спектакле “Собачье сердце” – советской политической сатире 1920-х годов. Труппу пригласили на гастроли в Лондон и Эдинбург. Лондонские гастроли совпадали по времени со вступительными экзаменами в Оксфорд, и Люси решила обойтись без экзаменов в надежде, что ее возьмут на основании хороших выпускных оценок и собеседования, – и ее действительно приняли в университет. Что же касается десятилетнего Тима, о нем Хокинг говорил: “Из троих моих детей этот больше всех похож на меня”
[232]. Они с Тимом все время играли, Хокинг выигрывал в шахматы, Тим – в монополию. “Каждый из нас в чем-то превосходит другого”, – радовался Тим
[233]. В 1988 году американский фотограф Стивен Шеймс сфотографировал отца и сына, игравших в прятки. В этой игре тоже побеждал Тим: приближение отца выдавало негромкое гудение электромотора.
В передаче ABC 20/20 Люси сказала, что с отцом “ладит неплохо”, хотя оба они упрямы. “Я часто с ним спорю, и, должна признать, никто из нас не любит уступать. Никто и не догадывается, насколько он упрям. Вобьет себе что-то в голову и будет настаивать на своем – плевать на последствия. Ни за что не отступится… сделает так, как ему захотелось, даже если другим из-за этого будет плохо”
[234]. Сказано резко, но сама я в разговорах с Люси не раз убеждалась, что она любит отца и уважает его мнение. В интервью ABC она также признала, что ему приходится быть упрямым, иначе бы он не выжил. Сила воли помогает ему работать изо дня в день, ухмыляться, подавать шутливые реплики и словно бы не замечать своего тяжелого состояния. И даже если порой Стивен кажется избалованным и эгоцентричным, ему это можно простить. Что касается здоровья отца и страха за него, Люси сказала: “Мне всегда кажется: о, он справится и с тем, и с этим, потому что он всегда справлялся, что бы на него ни обрушивалось. Конечно, как не волноваться за тяжелобольного человека. Я всегда тревожусь, когда он уезжает”
[235]. Люси с ранних лет училась справляться с этими страхами. Мать еще в детстве объяснила ей, что такое БАС. Тогда Люси горько плакала, решив, что папа “вот-вот умрет”
[236].
