Человеку, знакомому с тропинкой через Коу-Фен, ясно, как нелегко проехать на инвалидном кресле по этим узким мостикам. Их ширины едва хватает для проезда велосипеда, и то велосипедисту следует беречь руки, чтобы не занозить их о деревянные перила как раз на уровне руля. Но Хокинг в своем кресле влетал в “игольное ушко” на полной скорости, даже по вечерам, в темноте. Однажды вечером поспешавшая следом за ним Джоан Годвин споткнулась на обрывистом краю и упала. Хокинг, ничего не заметив, преспокойно катил себе дальше. Участливый прохожий помог Джоан встать, представился как хирург-ортопед и высказал надежду, что его услуги ей не понадобятся. Джоан попросила его “поймать то кресло”.
Инфляция морщин
В апреле 1992 года астрофизик Джордж Смут, сотрудник Калифорнийского университета и Лаборатории Лоренса Беркли, а также его коллеги из других научных учреждений заявили о том, что спутник, исследующий фоновое космическое излучение, обнаружил в нем “всплески”. То был величайший прорыв. С 1960-х годов астрофизики, исследователи космоса, пытались выявить в фоновом излучении какие-то вариации, но их все не удавалось обнаружить. Эти крошечные отклонения в топографии совсем юной – лет 300 тысяч от роду – вселенной указывали момент, когда гравитация вступила в свои права и материя начала стягиваться во все бо́льшие сгустки, формируя планеты, звезды, галактики и скопления галактик. Открытием Смута подтверждалась и теория об отсутствии граничных условий, которая предсказывала и гладкость вселенной в целом, и те нарушения гладкости, что обнаружил исследователь космического фонового излучения, спутник COBE.
Этими данными косвенно подтверждалось и существование излучения Хокинга. Как мы видели, согласно теории инфляции, задолго до той эры, в которую возникло космическое микроволновое излучение, когда вселенной не было еще и полной секунды, произошла стремительная инфляция, разбегание материи. Хокинг доказывал: в этот период вселенная должна была расширяться с такой немыслимой скоростью, что свет, идущий к нам от некоторых дальних объектов, никогда нас не достигнет. Ситуация, в которой какой-то свет добирается до нас, а какой-то нет, напоминает горизонт событий черной дыры. Хокинг предположил аналогичный горизонт событий у ранней вселенной – отделение тех регионов, откуда свет достигает нас, от тех, откуда свет уже не доходит. Этот древний горизонт должен был излучать радиацию, как черная дыра, и это тепловое излучение характерно для колебаний в плотности. На горизонте событий рождающейся вселенной области разной плотности расширялись вместе со вселенной, а потом “вмерзали”. Сегодня мы наблюдаем их как микроскопические отклонения температуры, “всплески”, замеченные Смутом в фоновом космическом излучении. Эти “всплески” и впрямь обладают характеристиками, типичными для колебаний плотности, вызванных тепловым излучением – таким, как излучение Хокинга.
Звезда сцены и экрана
Осенью 1992 года Стивен, всегда любивший оперу, обнаружил на сцене Метрополитен-оперы в Нью-Йорке самого себя – вернее, обнаружил фигуру, парившую над сценой. То был не Вагнер, а “Вояж”, новое творение Филиппа Гласса, композитора, написавшего музыку к фильму “Краткая история времени”. Метрополитен заказала оперу к пятисотлетию открытия Нового Света, но Гласс предпочел не пересказывать историю Колумба, а представить его путешествие как символ общечеловеческого поиска и жажды открытий
[277]. В прологе к опере над сценой пролетает фигура в инвалидном кресле – явный намек на Стивена Хокинга, – провозглашая: “Наш путь ведет вслед за мечтой”. Раскрывается словно вызванное его заклинанием звездное небо, и “Хокинг” исчезает.
На следующий год Хокинг принял непосредственное участие в небольшом приключении, о котором отрадно вспоминать не только ему, но и большинству из нас, простых людей, для кого воображаемое путешествие в космос куда увлекательнее настоящего суборбитального полета (впрочем, и от такого замысла Хокинг отнюдь не отказывается). На этот раз, для разнообразия, он летал не на крыльях теоретической физики.
Затея эта родилась весной 1993 года, на вечеринке по поводу выхода видеоверсии “Краткой истории времени”
[278]. Леонард Нимой, игравший в “Звездном пути” вулканца Спока, присутствовал на вечеринке и был рад познакомиться с Хокингом. People Magazine писал: “Знаменитый сын Вулкана и великий земной космолог слили свои сознания”
[279], – фраза, понятная любому поклоннику “Звездного пути”. Узнав, что к числу поклонников принадлежит и Стивен и что он, как любой истинный поклонник этого фильма, мечтал бы принять в нем участие, Нимой поговорил с исполнительным продюсером Риком Берманом. Берман тут же вставил в начало очередной серии “Нового поколения” трехминутный эпизод на голограммной палубе “Энтерпрайза”. На этой палубе с помощью голографии воплощаются фантазии членов экипажа, и вот сбылась мечта андроида Дейты – сыграть в покер с Эйнштейном, Ньютоном и Хокингом. Разумеется, из всей четверки лишь Хокинг играл самого себя. Ему заранее прислали сценарий, и он наговорил реплики в свой голосовой синтезатор. В 1990-е и в первые годы XXI века мимика лица еще повиновалась Стивену, и он активно использовал ее, исполняя свою роль. “Всех поразила подвижность его лица, в нем было столько энергии и жизнерадостности”, – прокомментировал отснятый эпизод режиссер Алекс Сингер. Джон Невилл, игравший Исаака Ньютона, признавался: “Эта улыбка в ответ на твою шутку стоит гонорара за день, честное слово!”
[280] Брент Спайнер, который в роли Дейты оказался хозяином покерной вечеринки, мечтает: “Когда мы с Риком Берманом поселимся в доме престарелых, мы усядемся вечером в кресла-качалки и будем вспоминать Хока”
[281]. Стивен правильно расставлял приоритеты. “Между фильмами я решаю физические задачи”, – сообщал он
[282]. Сожалел он лишь о том, что “включили тревогу, и я не успел забрать свой выигрыш” – а ведь он побил в покер и Эйнштейна, и Ньютона, и Дейту
[283].
Маленькая роль в “Звездном пути” способствовала популярности Хокинга едва ли не больше, чем “Краткая история времени”, и побудила издателей опубликовать его “Черные дыры и молодые вселенные”. Книга вышла в том же году. С тех пор Стивен стал любимым персонажем поп-культуры, в альбоме “Пинк Флойд” The Division Bell в песне Keep Talking звучит его компьютерный голос.
