От нового, пока еще не дающегося в руки кандидата, о котором речь зашла в лекции на юбилее Дирака, уже не требовалось, чтобы это была “окончательная теория, сформулированная как ограниченное количество принципов”, но, вероятно, это будет лучшее, на что мы можем рассчитывать, – М-теория. Наиболее интересный вариант этой теории включал и предложенную Таунсендом теорию бран. Вспомним разговор о p-бранах: при p = 1 мы получаем струну. Струны, таким образом, входят в большой класс явлений, которые Таунсенд назвал p-бранами. При этом Хокинг никоим образом не отбрасывал супергравитацию и теорию струн, прежних своих фаворитов в гонке за звание теории всего. Пять наиболее многообещающих теорий струн относились к “семейству” теорий, подразумевающих также и супергравитацию. Теории суперструн и супергравитации сшивались в то самое “лоскутное одеяло”, то есть использовались в разных ситуациях, но ни одна из них не охватывала всех случаев. Поскольку физики выявили целый ряд неожиданных взаимоотношений между этими теориями, зародилось подозрение, что все они – лишь разные способы сформулировать более глубокую, фундаментальную теорию – М-теорию, – для которой пока единой формулировки не нашлось. Теперь Хокинг усомнился в том, что единая формулировка будет найдена.
В М-теории, объединяющей математические модели, пространство-время наделяется десятью или одиннадцатью измерениями – девятью или десятью измерениями пространства плюс время. Возможно, вы недоумеваете, почему никто не предполагает существование большего количества измерений времени, так что признаюсь сразу: в некоторых версиях этой теории допускается существование нескольких измерений времени при условии, что сумма останется неизменной.
Мы воспринимаем лишь четыре измерения. Где же прячутся остальные? Сам Хокинг в 2001 году прокомментировал: “Должен признаться, я с трудом принял дополнительные измерения. Но как позитивист я не вижу смысла в вопросе “Существуют ли дополнительные измерения на самом деле?”. Требуется одно: чтобы математические модели с дополнительными измерениями достаточно точно описывали вселенную”
[350].
На вопрос, почему же мы эти измерения не видим, обычно предлагается такой ответ: они очень малы. Возьмем шланг: нам известно, что шланг обладает толщиной, но с некоторого расстояния он выглядит словно линия – длина имеется, другие измерения незаметны. Если и дополнительные измерения “свернуты”, мы можем их не замечать, причем не только на бытовом уровне, но и при физических исследованиях на уровне атома или ядра.
Существует ли надежда все же засечь эти измерения? Предположим, какие-то из них не до конца “свернуты”, – это предположение удастся проверить с помощью следующего поколения более совершенных ускорителей частиц или замеряя гравитационные взаимодействия на очень близких расстояниях.
Пока что М-теория и модели с дополнительными измерениями претендовали на существенную роль в будущем теоретической физики и космологии. Об этом будущем речь зайдет на конференции по случаю шестидесятилетия Стивена Хокинга в 2002 году.
Шестьдесят!
Празднование шестидесятилетия Хокинга чуть было не сорвалось. За несколько дней до этой даты он врезался на инвалидном кресле в стену. Сам он обыграл это событие во вступительной речи “Шестьдесят лет в ореховой скорлупке”: “Чуть было не вышло 59,97 года в ореховой скорлупке. Через пару дней после Рождества мое кресло поспорило со стеной, и стена вышла победительницей. Но в больнице Эдденбрук меня весьма успешно собрали по кусочкам”
[351].
На миг подготовка к празднику остановилась, и все в тревоге затаили дыхание, но тут же выяснилось, что, лежа на больничной койке, Хокинг продолжает трудиться над юбилейной речью, и приготовления возобновились. Не пришлось в последний момент отказываться от двойника Мэрилин Монро, которая должна была, склонившись над Хокингом, ворковать: “Хочу быть любима тобой…” Не пришлось сообщать лучшим умам науки, собравшимся со всего света, что они могут, конечно, сделать заготовленные доклады, но человек, в честь которого все это затевали, не сможет присутствовать на празднике. Праздник состоялся. Хокинг считал, что шестидесятилетие очень даже стоит отметить. Многие люди, делился он с репортерами, огорчаются такому своему возрасту, но для него это существенное достижение – он ведь не надеялся столько прожить.
Праздновали долго и разнообразно. В материалах четырехдневной юбилейной конференции опубликованы серьезнейшие труды физиков-теоретиков и космологов, чьи исследования соприкасаются с областью интересов Хокинга. Публику впустили на день послушать общедоступные лекции. Собственно праздник устроили к вечеру, собрав более двухсот гостей. Там была и “Мэрилин”, которую Хокинг объявил “моделью вселенной”. Пел хор в составе бывших и нынешних учеников при участии первой жены Хокинга Джейн, а дирижировал ее новый муж Джонатан Джонс, аккомпанировал же гитарист из U2 Эйдж. Поскольку день рождения Хокинга почти совпадает с церковным праздником святого Стефана, хор спел “Доброго короля Венцеслава”, поменяв кое-какие слова. “Мы отлично справились”, – рассказывал мне один из “старых” аспирантов. На одном из мероприятий, в главном зале колледжа Гонвилл-энд-Киз, Мартин Рис – теперь уже лорд Рис, астроном ее величества – с нежностью и энтузиазмом повествовал о своем старом друге. Вечеринка в главном зале Тринити-колледжа внезапно вспыхнула яркими красками, громкой музыкой – выступили танцовщицы канкана. Присутствовали съемочные группы Четвертого канала Би-би-си, американской Си-би-эс. Би-би-си в режиме реального времени транслировала на свой веб-сайт публичную лекцию Хокинга и спонтанное, шумное, весьма немелодичное пение – аудитория дружно грянула “С днем рождения тебя”. Эта песенка звучала в те дни вновь и вновь. Затем Би-би-си передала все популярные лекции под общим названием “Хокинговские чтения”.
Коллеги Хокинга не упустили возможности поддразнить его.
Мартин Рис: “Астрономам не привыкать к большим числам, но едва ли найдется столь большое число, каким я мог бы в ту пору [когда Хокинг был студентом] выразить невероятность подобного события”
[352].
Роджер Пенроуз: “Рад заметить, что отныне Стивен официально считается стариком и теперь ему безнаказанно сойдут с рук его нахальные высказывания. Он себе их, конечно, и раньше позволял, но теперь, должно быть, наберется еще большей дерзости”
[353].
Бернард Карр: “Я всегда подозревал, что Стивенов Хокингов несколько – один не поспел бы сделать столько важных открытий. Желаю им всем счастливого дня рождения!”
[354]
