И все же первые полученные от WMAP данные оставляли многие важные вопросы нерешенными. Не хватало ключевого элемента: теория инфляции предсказывает определенные свойства гравитационных волн, возникших в результате Большого взрыва. Эти волны должны проявляться в космическом микроволновом излучении, но WMAP при первых замерах не обнаружил их следов. Также не удалось определить, что представляет собой темная энергия – “энергию вакуума”, то бишь космологическую константу, или же “квинтэссенцию”. Стоит отметить, что результаты наблюдений, укладывавшиеся в инфляционную теорию, также вполне соответствовали циклической модели, предполагающей, что вселенная расширяется в результате Большого взрыва, потом вновь сжимается в Большом сжатии и вновь возникает при повторном Большом взрыве, и этот цикл повторяется снова и снова. В пользу этих моделей высказывались Нил Турок и Роджер Пенроуз
[369].
Замедление?
В очередной раз Хокинг принял участие в популярной передаче весной 2003 года – на этот раз в программе “Поздно вечером с Конаном О’Брайаном”. Комик Джим Кэрри разыгрывал скетч на космологическую тему. Зазвонил мобильный телефон – Стивен Хокинг посоветовал Кэрри не углубляться в тему: “Вашим куриным мозгам с ней не справиться”. После чего тут же извинился и прервал разговор: он, мол, смотрит “Тупой и еще тупее” с Джимом Кэрри и потрясен “его гениальностью”. В тот год перегруженное расписание вынуждало Стивена носиться по всей планете: то месяц при Митчелловском институте фундаментальной физики в Техасском университете A&M, то конференция по инфляции в Калифорнийском университете в Дэвисе, то в Швецию получать медаль имени Оскара Кляйна от Королевской академии наук и принять участие в Нобелевском симпозиуме по теории струн и космологии, затем снова в Америку, два месяца в Калифорнийском технологическом и в Калифорнийском в Санта-Барбаре, и еще в Кливленд, в университет Кейс-Вестерн-Резерв.
При таком расписании кажется необоснованным опасение некоторых коллег, как бы Стивен Хокинг не “замедлился”, но они тревожились и за уровень его интеллектуальной работы. В проводившемся на рубеже тысячелетий опросе имя Хокинга не прозвучало в числе наиболее влиятельных физиков. Даже той “пикалкой”, с помощью которой Хокинг еще поддерживал связь с миром, ему все труднее было пользоваться, и речь его становилась все медленнее. Эту проблему можно было решить, найдя в помощь Хокингу молодого исследователя. На этот раз выбор пал на Кристофа Гальфара. Процесс выглядел так: Хокинг обдумывает задачу и предлагает Гальфару варианты решения, а тот берется за математические расчеты и проверяет, в какой мере гипотезы Хокинга верны и есть ли в них прок.
По словам Гальфара, он не сразу вошел в ритм. Хокинг выдавал идеи быстрее, чем молодой человек поспевал с ними разбираться. Рассказ Гальфара звучит утешительно для человека вроде меня, читавшего работы Хокинга и приложившего немало усилий, чтобы их понять. На расшифровку каждого афоризма Хокинга у Гальфара уходило по шесть месяцев – он на полгода отстал от графика и никак не мог нагнать его
[370].
Чтобы ускориться, Гальфар стал заканчивать предложения за Хокинга. Такую вольность мало кто себе позволял, и чаще всего Стивен все равно доводил свою мысль до конца, игнорируя даже верную догадку, однако Гальфару он разрешил таким образом упростить процесс общения. Кроме того, Гальфар предложил Хокингу отвечать “да” и “нет” с помощью той незначительной мимики, которой он еще владел, а не искать эти слова на экране. Когда смотришь видеозаписи их совместной работы, диву даешься, как Гальфар шею себе не свернет: он то смотрит прямо перед собой на экран, то подается вперед и заглядывает в лицо Хокингу.
А тут и конкретная задача подоспела. В 2003 году молодой физик, уроженец Аргентины Хуан Мартин Мальдасена из принстонского Института перспективных исследований, наконец-то обеспечил идеи Сасскинда по поводу информационного парадокса надежным математическим аппаратом, и таким образом многолетний спор, по-видимому, был решен в пользу Сасскинда
[371]. Выступая на конференции в Санта-Барбаре, Джефф Харви вместо традиционной послеобеденной речи разразился торжествующей песнью “Мальдасена” на музыку популярного в 1990-е латиноамериканского танца “Макарена”. Короткие строчки песни неизменно заканчивались возгласом: “Э-э! Мальдасена!”
[372] Аудитория радостно присоединилась к пению и пляске, празднуя избавление физики от чудища информационного парадокса. Сасскинд объявил, что давняя война закончена. Положить ей конец следовало намного раньше, подчеркнул он, но Хокинг “вроде тех злосчастных солдат, которые годами прячутся в джунглях, не ведая, что боевые действия давно прекращены”
[373]. Большинство уверилось, что Хокинг ошибался, но Кип Торн оставался на его стороне, и сам Хокинг не сдавался – пока еще нет.
Он поручил Гальфару изучить статью Мальдасены по информационному парадоксу. Меньшим он не мог удовлетвориться – ему необходим был открытый спор с работой, убедившей коллег в его неправоте. Разобраться оказалось не так-то просто. Провозившись полтора года, Гальфар все еще не мог определиться: так теряется информация в черных дырах или нет?
1 декабря 2003 года Хокинга увезли в больницу с пневмонией. Несколько недель он провел на аппарате искусственного дыхания – врачи опасались за его жизнь, – но времени не терял. Он сосредоточился на черных дырах, хотел во что бы то ни стало отыскать новый подход к информационному парадоксу. Поправлялся Хокинг медленно, однако под конец зимы, уже в 2004 году, вернулся домой и вместе с Гальфаром взялся за обсуждение идей, которые пришли ему в голову за месяцы болезни. Они трудились напряженно, не щадя сил, изо дня в день и до поздней ночи, не прерываясь на выходные, ни на минуту не останавливая работы
[374]. И наконец Хокинг почувствовал, что готов покинуть безопасное убежище своего кабинета и вновь вступить в бой.
Дублинская конференция
Весной 2004 года на семинаре в Кембридже Хокинг поделился новыми идеями – пока еще предварительно, как бы вчерне – и заявил, что хотел бы встретиться с коллегами-физиками на какой-нибудь крупной конференции. Вскоре представился случай: в июле в Дублине собиралась 17-я Международная конференция по общей теории относительности и гравитации. Хокинг связался с председателем научного совета комитета конференции Куртом Катнером и попросил включить в программу его выступление: “Я решил проблему информации в черных дырах и хочу сообщить об этом”
[375]. По сути дела, Хокинг просил, чтобы ради него сделали исключение: заявки подавались до 19 марта, однако тогда он только-только вышел из больницы и даже заранее представить текст доклада не мог. Но благодаря своей репутации получил час для выступления на конференции.
