— А если б Фелипе спятил и удушил тебя или что-нибудь еще выкинул? — встрял Диас.
— Никого бы он не задушил. Он был рад-радешенек. У него на душе полегчало.
— Ну что ж. Мы все рады. Надо бы тебе поехать с нами… — проговорил Гектор. Потом, уже в другом регистре: — Надо бы тебе поехать, Меркадо, там будут наши друзья из посольства, я… гм, я бы хотел тебя им представить.
— Определенно надо бы поехать, — поддержал его Диас.
Наши друзья из посольства.
Из какого это посольства? Венесуэльского? Китайского? Вьетнамского? Наши друзья, обладатели того, что играет большую роль в плутократическом обществе. Денег. А Гектор хочет представить меня кому-то из игроков. Никогда прежде так не поступал. Это то, о чем мечтает любой амбициозный полицейский. Войти в круг. Вечеринки, выпивка, анекдоты, доллары, прекращение потогонной работы, более важные дела, связи с ГУР, может быть, даже дадут машину.
Наши друзья из посольства.
— Извините, Гектор, как-нибудь в другой раз. Сегодня не получится.
— Скажи ей, Диас, — бросил Гектор.
— Ну не хочет она ехать, — отбивался Диас.
— Не могу, с братом встречаюсь, он прилетает из Америки.
Наступило долгое молчание, Гектору пришлось смириться с тем, что уговаривать меня бесполезно.
— Что ж, если передумаешь, знаешь, где нас найти.
— Да, спасибо, ребята. И… Диас, пожалуйста, не позволяй ему рассказывать анекдоты: нам не хватало только классического международного скандала на попойке с посольскими!
«Юго» подмигнул фарами и проехал мимо, из него донеслись смешки. Гектор и Диас помахали мне на прощание. На этот раз — никаких непристойных жестов.
Я допила мохито и огляделась в поисках официанта. Наверно, надо сказать метрдотелю, что одного я арестовала…
Чьи-то ладони закрыли мне глаза.
Поступок для беспризорника чересчур бесцеремонный. Кроме того, руки подозрительно чистые.
— Рики!
Он засмеялся и поцеловал меня в щеку. Положил шикарную черную сумку велосипедиста-посыльного на стол и уселся на место Фелипе.
— Думал, никогда не уйдут. Копы гребаные, — пожаловался он.
— Эй!
— Я не имею в виду присутствующих. Господи, да мы же здесь самые молодые! Зачем надо было назначать встречу на этом кладбище?
— Мне здесь нравится.
Он покачал головой, снял плащ и пропустил лямку своей сумки под сиденьем — чтобы не украли.
— Ну, как долетел? — поинтересовалась я.
— Нормально. Прямым рейсом.
— Правда? Теперь прямые летают? Я не знала.
— Да, Майами — Гавана, два рейса в неделю. Черт, я бы обошелся и… Ты видела… Господи! До чего же неспешное тут обслуживание, верно?
— Я только что арестовала главного официанта.
— Шутишь!
— Нет.
— Он тебя за задницу ухватил, что ли?
— Нет.
— А что он… ох, подожди, вот, кажется, наконец…
К столу подошел забитый на вид подросток. Интересно, они там, на кухне, колотят его, что ли?
Рики заказал шесть различных закусок и мартини. Выглядел он неплохо. Подтянутый, красивый, черная шевелюра на английский лад безжизненно нависает над левой бровью. Пожалуй, даже чересчур красив. Ничего от папиного простодушного крестьянского дружелюбия или маминой приятной глазу дородности. Он угловат и опрятен. Зубы по-американски белы, улыбка широка. Единственное, что у нас с ним общее, — темно-зеленые глаза, доставшиеся по наследству от маминых предков.
Он пригубил мартини, глаза блеснули в лунном свете.
— Да-с, — констатировал он. — Джин, конечно, местного производства.
В молодости нам часто говорили, что мы похожи. Теперь не говорят. С тех пор он похорошел, а я подурнела. Хотя сегодня, может быть, оттого, что он только что с самолета, а я накрасилась и оделась во все самое лучшее, мы снова были на равных, как брат и сестра.
— Тут мохито неплох, — поделилась я.
— Мохито? — удивился он так, будто я предложила попробовать человечину.
Я не смогла сдержать смех, он тоже рассмеялся. Миловидность Рики и его сотрудничество с молодежными газетами и журналами заставляют знакомых брата гадать: да уж не гей ли он? Несколько лет он для прикрытия катал на машине немногочисленных девиц, но, убедившись, что его гомосексуализм карьере не повредит, оставил их в покое. Свою сексуальную ориентацию Рики не афиширует, как иные гаванские гомосексуалисты-знаменитости, но я познакомилась с одним его прежним дружком, капитаном Министерства внутренних дел, и выяснила, оказывается, почти все знают. Недавно один мелкий chivato, платный информатор, пытался шантажировать брата в связи с его космополитическими взглядами, но дело кончилось тем, что шантажист потерял работу и сейчас его переводят в Мансанильо.
Рики допил мартини, заказал коктейль «Куба либре» и, не проронив ни слова, умял большую часть заказанных закусок. Он из тех мужчин, что могут есть что угодно, причем еда не производит на них решительно никакого впечатления. Не будь он моим братом, я бы его возненавидела. Нет, не будь он моим братом, мы бы, прежде всего, никогда не встретились. Круг его общения лежал выше моего на многие километры.
— Удивительно, что они до сих пор не разорились, — заметил он, жуя то, что еще вчера жизнерадостно резвилось во Флоридском проливе. — Я бы и за миллион лет ничего тут не съел, но вот это — ничего.
Я позволила ему попробовать еще два салатика и решительно перешла к делу.
— Так что тебе удалось выяснить? — спросила я, не в силах скрыть нетерпения.
— Подожди минутку. Сначала с тобой разберемся. Ты арестовала официанта?
Типичная ситуация — Рики постоянно искал интересные сюжеты.
— Да. Одного из старших.
— Старшего официанта? Что он натворил?
— Совершил убийство.
— Да что ты! Кого же он убил? — осведомился Рики с напускной небрежностью.
— Многих. Форменный псих. Отравитель.
Рики глянул в пустую тарелку из-под закуски:
— Отравил? Ты серьезно?
— Серьезно. Человек двенадцать, не меньше.
Рики побледнел, но тут я подмигнула, и он рассмеялся.
— Что за странная склонность к мистификациям, сестра! — с чувством произнес он. — С тобой не соскучишься.
— И это хорошо… Ну ладно. Рассказывай. Что выяснил?
Из сумки посыльного Рики извлек и передал мне папку с машинописными листами, рисунками и фотографиями.
— Ты написал отчет?! Кучу времени потратил, наверно?
